Вино грез - [8]

Майор Либер покраснел и уставился в потолок.

— Доктор Лэйн, — спросил Сэчсон, — вы считаете, что ваше положение дает вам право устанавливать такие условия?

Бад понял, что сейчас может решиться многое. Если он отступит, то вскоре Либер сколотит свой персонал, ядро военного штаба, и генерал Сэчсон дюйм за дюймом перехватит все руководство проектом. А если не отступит, Сэчсон может выполнить свою угрозу. Но такая отставка будет смотреться в послужном списке генерала не слишком-то удачно.

— Я не приму майора Либера ни на каких других условиях, — ответил Бад.

Секунд десять Сэчсон внимательно смотрел на Бада.

— Я не вижу причин, — вздохнул он наконец, — не пойти на компромисс. Но меня обижает ваше подозрение, касающееся того, что любой сотрудник из моего личного персонала может оказаться неблагонадежным человеком.

— Генерал, я могу напомнить вам случай капитана Сэнгерсона, — заметил Бад.

Сэчсон, казалось, не услышал этого замечания. Он взглянул на Либера.

— Введите заключенного, майор, — приказал генерал. Либер открыл дверь комнаты для совещания и что-то тихо сказал охраннику. Тотчас же в комнату ввели Уильяма Конэла.

Карие глаза Шэрэн удивленно расширились, она торопливо подошла к Конэлу и осмотрела припухлость под его левым глазом. Затем повернулась к генералу, бросив на него раздраженный взгляд.

— Генерал, этот человек не заключенный, а пациент. Почему его били?

— Не поднимайте шума, доктор Инли, — жалостно скривился в улыбке Конэл. — Я не виню парня, побившего меня.

— Сотрите это из протокола, сержант, — приказал Сэчсон. — Сядьте на тот стул, Конэл. Вы являетесь… или являлись специалистом?

— Более, чем специалистом, — быстро вставил Бад Лэйн. Конэл является компетентным физиком, свыше пяти лет проработавшим в Брукхэвене[3].

— Допустим, — произнес Сэчсон, холодно взглянув на Бада. — Но неужели обязательно, доктор Лэйн, напоминать вам вновь, что я хочу получать ответы от тех, кому заданы вопросы. — Генерал снова обратился к Конэлу.

— Вы вдребезги разбили дорогое и точное оборудование. Вы имеете представление о наказании за преднамеренное уничтожение государственного имущества?

— Это совершенно неважно, — уныло ответил Конэл.

— Я считаю ваш ответ, — улыбнулся генерал Сэчсон, — весьма странным заявлением. Может быть, вы соблаговолите пояснить его.

— Генерал, — начал Конэл, — «Битти» значит для меня больше, чем я могу выразить словами. За всю свою жизнь я никогда ни над чем не работал так упорно. И никакая работа до этого не приносила мне столько счастья. И мне наплевать на наказание, даже если меня станут варить в кипящем масле.

— У вас странный способ выражения вашего великого уважения к проекту «Темпо». Может быть, вы сумеете рассказать нам, почему вы уничтожили государственное имущество?

— Я не знаю.

— А может быть, вы не хотели рассказать нам, кто поручил вам разбить вдребезги панели? — шелковым голосом спросил Сэчсон.

— Все, что я могу сделать — это рассказать вам все, что я рассказывал Ба… доктору Лэйну, генерал. Я проснулся и больше не мог заснуть. Поэтому оделся и вышел глотнуть воздуха и покурить. Я стоял на улице, как вдруг, ни с того ни с сего, сигарета выпала у меня из руки. Будто кто-то перенял мою руку и разжал пальцы. И вообще все это было… будто меня загнали в уголочек моего сознания, откуда я мог смотреть, но не мог ничего делать.

— Вас загипнотизировали, я полагаю, — язвительно заметил Сэчсон.

— Не знаю. Но это было непохоже на состояние, возникающее, когда дают гипнотическое снадобье. Мое сознание не было одурманено. Только загнано в угол. Я не могу описать это состояние по-другому.

— Значит, вы находились с сознанием, загнанным в угол. Продолжайте, пожалуйста.

— Я прошел туда, где строится новое общежитие. Там валялись несколько забытых водопроводчиками обрезков труб. Я поднял короткий обрезок и засунул его за пояс. Затем отправился в лабораторию и подошел к двум охранникам. Они узнали меня. Вы должны понять, все это время мое тело выполняло действия без приказов моего сознания. И все это время во мне, где-то на краю сознания, тлело странное ощущение того, что строительство «Битти» неправильное дело. Более того, оно казалось отвратительным, грязным. А все мои друзья, все люди, спящие в зоне строительства, стали моими врагами и вроде как… ну… не очень сообразительными. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Я думаю, — посмотрел на него Сэчсон, — что на этом вам следует остановиться поподробнее.

Конэл потер лоб.

— Послушайте. Предположим, генерал, что вы ночью забрались в африканскую деревню. Все туземцы спят. Вы чувствовали бы себя намного умнее и выше этих дикарей, и все же, немного боялись бы того, что они проснутся и нападут на вас. Так вот, я испытывал нечто подобное. Я вытащил трубу и ударил ею обоих охранников. Они упали, а я взломал дверь. Я вошел в лабораторию и мне казалось, будто я никогда не бывал в ней прежде. Оборудование, панели управления — все было мне незнакомо. И все это было нечистое так же, как и «Битти», и я должен был все это разгромить. У меня было десять минут до того, как до меня добрались. Как только меня схватили, я снова стал самим собой. Поработал я там здорово. Адамсон заплакал, когда увидел разгром. Он плакал как ребенок. То, что овладело моим сознанием и телом… я полагаю, это было что-то вроде дьявола.