Виннипегская Стена и я - [98]

Другая женщина в лифте пробормотала:

— Это отстойно.

Это правда. Так и есть.

Тишина растягивалась на минуты, и я, позволив своей спине расслабиться, прижалась ею к груди Эйдена. Внутренние части его предплечий убаюкивали меня. У него такое спокойное дыхание, что из-за него меня клонило в сон.

Когда лифт неожиданно дернулся, мои глаза распахнулись, свет дважды моргнул и больше не выключался. Женщина на другом конце взвизгнула, но мне и отдаленно не было страшно. Меня волновал лишь свет.

И именно тогда, когда мы больше не были погружены в темноту, я, наконец, собственными глазами увидела то, как я сижу на Эйдене. Две длинные мускулистые ноги находились по обе стороны от моих, и они такие длинные, что наши колени находились довольно далеко друг от друга.

Его мощные мускулистые трицепсы обнимали меня по бокам, играя роль телохранителя. Но больше всего на меня повлияли его руки, запястья, которыми он так легко придерживал мои бедра.

Он обнимал меня. Несмотря на все причины и цели, Эйден обнимал меня. Окружал меня.

Отклонив голову назад, я проглотила ком, поднимающийся из моего желудка вверх по горлу, и приготовила для него немного нервную, застенчивую улыбку. Но когда я посмотрела Эйдену в лицо, выражение на нем оказалось таким серьезным... таким чертовски серьезным. И моя улыбка увяла.

Лифт снова дернулся, и почти сразу зазвонил аварийный телефон.

Мягко прикоснувшись к моему колену, Эйден поднял меня и пересадил в сторону, будто мой вес для него — это ничто, а я совсем не пушинка. Потом он поднялся и потянулся к стене, вытаскивая телефон из держателя.

В этот момент его взгляд скользнул ко мне, и из-за твердости на его лице мне показалось, будто я сделала что-то не то.

— Да... Как раз вовремя... Да, — после этого он повесил трубку, вероятно посреди разговора. — Мы выйдем через пятнадцать минут.

Я кивнула на его заявление, а потом притянула ноги к груди и обняла себя руками. Но Эйден не сел обратно, вместо этого он прислонился к стене и скрестил руки на груди. Как и лодыжки.

Не прошло и десяти минут, как в лифте раздался громкий звук, и следующее, что я поняла, он снова поехал вверх. Когда двери, наконец, открылись, перед нами возникли двое работников здания, они спрашивали, все ли с нами в порядке, но Эйден прошел мимо, будто их не существовало.

— Вы в порядке? — спросил один из сотрудников.

В порядке ли я? Нет, но я не собиралась говорить им об этом. Особенно потому, что мне стыдно, что я испугалась. И я не была уверена, из-за чего на лице Эйдена было такое выражение после того, как включили свет.

— Ты идешь? — спросил Здоровяк с того места, где ждал меня.

Вот это мужчина, которого я знаю.

— Придержи коней, Солнышко. Я иду.

Его губы дернулись, и я поняла, что ему не очень понравилось слово «Солнышко», но самое важное, он знал, что мне плевать, если он его ненавидел.

— Пошли. У него почасовая оплата, а мы уже опоздали.

Мы быстро нашли то, что нам нужно. На стене, рядом со стеклянной дверью с каркасом из твердой древесины, висела табличка с надписью «Адвокат».

Нас поприветствовала красивая, приятная деревянная мебель теплых оттенков коричневого и зеленого. И меня снова накрыло осознание, что я сейчас похожа на пятнадцатилетнюю вульгарно одетую девушку в свитере огромного размера, в котором кажется, будто под ним у меня ничего не надето.

Эйден выглядел не лучше: на нем футболка, прилипшая к телу, длинные, черные шорты чуть ниже колен и обувь для бега. Разница лишь в том, что ему плевать на то, как он выглядел.

Прямо перед дверью за столом сидела пожилая женщина и улыбалась нам.

— Могу я вам помочь? — спросила она.

— Да. У нас встреча с Джексоном. Я звонил и предупреждал, что опоздаю, — объяснил Эйден.

И это все меняло.

— Ох, мистер Грэйвс. Верно. Одну секунду, пожалуйста. Из-за проблем со светом его встреча затянулась.

Проблемы со светом. Мы с Эйденом посмотрели друг на друга.

Я ничего не могла с собой поделать, особенно сейчас, когда мы покинули ужасный лифт, и хихикнула, у меня на лице расцвела улыбка.

Недовольные уголки его губ слегка приподнялись — всего лишь слегка — но вот оно. Он улыбался. Он, черт побери, улыбался мне. Снова. И это было так же великолепно, как и в первый раз.

Когда мы сели, чтобы подождать, он развернулся всем своим большим телом в сторону и впился в меня взглядом.

— Что за взгляд у тебя на лице?

Я подняла руку и прикоснулась к своему лицу: ко рту и щекам, и поняла, что да, я, светилась. Не улыбалась. Светилась.

Он мне улыбался. Как еще я могла реагировать?

— Просто так.

Уголки его губ опустились.

— Кажется, будто ты на наркотиках.

Это заявление стерло мою не-улыбку с лица.

— Мне нравится твоя улыбка. Вот и все.

Здоровяк окинул меня кислым взглядом.

— Из-за тебя я чувствую себя Гринчем.

— Я не это имела в виду. Ты должен улыбаться чаще.

Недовольное выражение на его лице ни в чем меня не убедило. В конечном итоге, когда я села прямее, он опустил свою руку на спинку моего стула. Мы ждали, пока женщина за столом разговаривала по телефону, и я прошептала:

— Что именно мы тут делаем?

— Он хочет обсудить кое-какую информацию, — объяснил он.

А я задалась вопросом, не мог ли адвокат просто отправить нам письмо по почте, но оставила эту мысль при себе.