Виннипегская Стена и я - [43]

— За следующие три года я помогу тебе оплатить твои кредиты.

И вдруг переговоры зашли в тупик. На мгновение.

Затем я заставила себя подумать об этом. Оплата счетов в течение нескольких лет кажется менее подозрительной, чем один или два крупных платежа. Если я пару раз оплачу то здесь, то там, все будет выглядеть лучше, не так ли? И если мы подождем пару месяцев после того, как подпишем бумаги? Полагаю, что так.

— Хорошо, — кивнула я. — Мне подходит.

— Мой договор аренды заканчивается в марте. После мы сможем арендовать другой дом или продлить аренду. Когда получу гражданство, куплю один, который ты после сможешь оставить себе.

«После» — это второе, на что я обратила внимание.

Но главное я не пропустила, что он начал свое заявление и слово «мы» в последующем предложении.

— Я должна переехать к тебе? — спросила я медленно, медленно, очень медленно.

Это крупное красивое лицо слегка сморщилось.

— Я не перееду к тебе, — я даже не могла обидеться; слишком была занята, пытаясь понять, шутит он или нет. — Именно ты переживаешь о том, чтобы все было достоверно. Кто-то может проверить наши документы.

В его словах есть смысл. Конечно, есть смысл. Но... но...

Дыши. Кредит и дом. Кредит и дом.

— Хорошо. Ладно. В этом есть смысл.

Мои вещи. Что я буду с ними делать? Моя квартира со всеми моими вещами, которые я собирала годами...

У меня случится паническая атака.

Я знала, что не всегда буду жить здесь, по крайней мере, надеюсь, нет. Но это ничего не меняет. Этот дом не мой, и не ощущается таким. Это место Эйдена. Дом, в котором я проработала несколько лет. Но я могу переехать, если надо, особенно если есть разница между тем, будет этот фальшивый брак казаться законным или нет.

Я должна. Должна.

— Когда ты хочешь это сделать? — практически выдохнула я.

Меня он не спросил. Просто ответил:

— Скоро.

У меня сейчас случится приступ паники.

— Ладно.

Все нормально. Скоро — может быть и через месяц. Через два месяца.

— Хорошо? — Эйден с вызовом приподнял брови.

Я тупо кивнула, все больше свыкаясь с мыслью, что мы на самом деле делаем это. Я собиралась выйти за него, чтобы оформить его документы. Ради денег. Ради кучи денег. Ради финансовой безопасности.

Эйден мгновение смотрел на меня. Движение его горла было единственным знаком того, что он думает.

— Значит, ты сделаешь это?

Я буду идиоткой, если не сделаю этого, верно?

Это был идиотский вопрос. Конечно, я буду идиоткой, огромной, большой идиоткой, которая должна кучу денег.

— Да, — я с трудом сглотнула. — Сделаю.

Впервые за два года лицо Виннипегской Стены приняло выражение очень близкое к радостному из всех, что я когда-либо видела. Он, казалось, испытывал... облегчение. Больше, чем облегчение. Клянусь жизнью, его глаза засветились. На долю секунды он стал похож на другого человека. Затем мужчина, который носил бандаж на постоянной основе, сделал нечто немыслимое.

Он потянулся вперед и положил свою ладонь на мою, впервые прикасаясь ко мне. Его пальцы длинные и теплые, сильные; его ладонь широкая, кожа грубая, толстая. Он сжал мою ладонь.

— Ты об этом не пожалеешь.

Глава 9

Я не звонила Эйдену, и он не звонил мне.

Я не могла скинуть вину за отсутствие связи на отсутствие у него моего номера; я дала ему номер до того, как покинула его дом в тот день, когда согласилась сделать то, что мы собирались сделать.

Прошла неделя, и когда он не потрудился связаться со мной, я не очень над этим задумывалась. Судя по новостям, «Три Сотни» сейчас на середине предсезонных игр. Я знала, как он занят в это время года.

Плюс, существовал маленький шанс, что он, может быть, передумал. Может быть.

Ну, не знаю, почему еще он не звонил, но я заставила себя не думать об этом больше, чем нужно, а много, как я поняла, не нужно, и я чертовски уверена, что не буду из-за этого переживать.

Реальность шанса, что он нашел другой способ заполнить петицию на гражданство, не была такой уж парализующей, как я себе представляла, учитывая, что на кону нашей сделки было более ста тысяч долларов. Не скажу, что я разочарована, но...

Ладно, на пятый день, я, возможно, приняла тот факт, что слегка, совсем немного разочарована. Оплата моих кредитов... ну, чем больше я думала о таком количестве денег, бременем лежащих на моих плечах, тем больше понимала, как это подавляет. Одно дело, если бы я должна была такую сумму за дом, но за чертовы студенческие займы?

Если бы двадцатишестилетняя Ванесса смогла поговорить с восемнадцатилетней Ванессой, не уверена, что я снова пошла бы в такой дорогой колледж. Вероятно, я бы поступила в общественный колледж на основные предметы, а затем перевелась в колледж штата. Мой брат никогда не заставлял меня чувствовать вину за то, что я уехала; именно он сказал мне поехать. Но время от времени я жалела о принятом мной решении. Но я упрямая идиотка, которая хотела того, чего хотела, во что бы то ни стало, и я сделала то, что хотела, по невероятно высокой цене.

На седьмой день без связи я почти смирилась с тем фактом, что останусь в долгах следующие двадцать лет моей жизни (я предположила это еще в ту минуту, когда получила письмо по почте вскоре после выпуска).