Винг - [10]
Удалившись немного от печального места, где зря пролилась христианская кровь, друзья, наконец, устроили долгожданный привал. Высвободив ногу, застрявшую в непривычном стремени, Алан спросил:
— Видал, как господин норманн на нас вызверился? Припомнит нам, если сможет…
Сакс застонал в ответ, с трудом разогнулся от мешка с припасами:
— Ох, Ал, поясница! Как два кинжала в почки засадили…
— Это после схватки — я таких воинов встречал, — авторитетно заявил тот. — В бою все успевают, мечами крутят- вдвоем не одолеть, прямо как берсерки, когда мухомора сушеного нажрутся. Лучше них бойцов нет, но после драки все за спину держатся. Пройдет, перетерпи.
Наскоро перекусили на траве под платаном. С листьев капало. Рядом хрумкали овсом в торбах лошади. Алан искоса посматривал на свой трофей. Прожевав кусок, ткнул в коня пальцем:
— Не хуже Годритова жеребца, светлая ему, в смысле, жеребцу, память. Кабы он не заржал…
Гнедой рослый мерин, доставшийся гэлу, и правда, выглядел сносно. Неплохо он себя показал и в дороге. Переправившись вброд через реку, названия которой не у кого было спросить, вскоре оставили слева Тир, где не так давно маркиз Монферрат два года просидел в осаде в островной цитадели, а к вечеру и Сидон — знаменитые когда-то библейские города, теперь лежащие в упадке. Заночевали друзья поздно вечером в лесу у подножия скрытого облаками Фавора. От Акры удалились лье на двадцать. Итог первого дня пути обнадеживал.
Глава четвертая. Предопределение
В жизни человека бывают дни, когда случай меняет все его дальнейшее существование. Примеры? Развязавшийся шнурок заставит споткнуться и оставит навсегда калекой… Нечаянное знакомство свяжет вас с кем-то до самой смерти… Головная боль и возвращение домой раньше обычного разрушат семью… Досадное, казалось бы, опоздание, напротив, спасет жизнь… И так везде и во всем случай правит книгу судеб людских…
Решение любого вопроса, неважно, так ли, эдак ли решено, способно перевернуть налаженный житейский порядок. Даже самый обдуманный шаг чреват непредсказуемыми последствиями. Вы утром пьете чай или кофе, а где-то крутятся колеса рока, сопрягая вашу жизнь с другими, вам неведомыми. Оглянувшись назад во времени, каждый найдет в прошлом несколько таких перекрестков судьбы, изменивших, сразу, или постепенно, всю его жизнь.
Обернувшись в прошлое, увидит, но в тумане грядущего их не различить.
На второй день Эдвард с Аланом еще затемно пустились в путь. Погода за ночь изменилась, к рассвету небо очистилось, высыпали звезды и вскоре померкли в свете зари. Природа будто умылась вчерашним дождем. Солнце быстро согрело озябшую землю, из распадков от мокрой зелени парило. Лошади, всю ночь пасшиеся на свежей траве, бежали быстрой рысью. Начали просыхать волглые гамбизоны под кольчугами.
Горной тропой обогнули стороной прецепторию тамплиеров, хорошо рассмотрев с обрыва ее мрачный замок. Отсюда заносчивые рыцари-монахи выезжали патрулировать дороги, а сейчас их проверка была бы некстати.
Кругом высились знаменитые ливанские кедры. Именно отсюда Хирам возил царю Соломону бревна для строительства Иерусалимского храма. Миновали гору Гермон, за ней высился в голубой дымке Ливан, давший название всему горному хребту. Морской ветерок смягчал жару. Климат этой благословенной Богом, но раздираемой на части людьми земли считался лучшим в мире.
Друзья почти не разговаривали, изредка перебрасывались отрывочными фразами. Цокот подков по камням глушил слова, порывы ветра относили их в сторону. Нужда постоянно переспрашивать и реальная возможность откусить язык на тряской рыси, не очень способствовали задушевной беседе.
Эдвард был даже рад помолчать, ночью ему приснился тот же сон, и он тщетно ломал голову, пытаясь понять, к чему такое…
Ближе к полудню дорога пошла вниз и налево, к Бейруту, петляя по террасам склона. Свернув очередной раз, Эдвард едва успел осадить Персика, чтобы не врезаться в группу людей на дороге.
Легкая, на двух седоков, одноколка с большими колесами, запряженная маленькой лошадкой, стояла на обочине. Перед ней, повернув голову на грохот подков Персика, неподвижно застыл на громадном черном коне, подобный железной статуе, рыцарь Тевтонского ордена, судя по черному кресту на белом плаще. Окровавленный наконечник длинного копья немца нацелился в грудь смуглого широкоплечего старика, сидевшего в повозке, прямо в его ниспадающую длинную седую бороду. Пара верховых в броне поверх монашеских ряс держала под прицелом луков двоих пеших юношей в сирийской одежде. Их оседланные лошади, испугавшись безжизненного человеческого тела, раскинувшего руки в луже крови рядом с повозкой, рвались с уздечек, привязанных к колесу.
Немец злобно вперился в вновь прибывших льдисто-голубыми, почти белыми глазами. Лицо его поражало красотой, и, как надругательство над Божьим творением, воспринималось выражение гордыни и надменности, искажавшее безупречные черты. Такая загоревшая до черноты кожа могла быть только у ветерана боев в пустыне, одного из тех, кто принес ордену могущество, богатство и славу. Сумрачный вид и темный лик рыцаря заставляли вспомнить Люцифера в дни его мятежа. Грозному воину соответствовал и герб на широком массивном щите: вверху — черный замок на горе в красном поле, внизу — красный коршун, косо распростерший крылья, в черном. Белая перевязь под баронской короной показывала, что он младший сын в роду, а, может быть, и бастард.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.