Винета - [40]

Несмотря на немилостивый тон, которым было дано это разрешение, молодая графиня вздохнула, как будто с нее свалилась большая тяжесть, а затем быстро произнесла:

— Тогда я извещу папу, что он найдет меня в Раковице и что ему незачем делать круг, заезжая в Вилицу. Ты разрешишь мне на несколько минут воспользоваться твоим письменным столом?

Княгиня сделала утвердительный жест рукой. На этот раз она, действительно, ничего не имела против отъезда племянницы, так как ей уже надоело постоянно примирять Ванду с Вольдемаром, чтобы не произошло какой-нибудь сцены или — чего доброго — окончательного разрыва.

Ванда прошла в прилегающий рабочий кабинет тетки, отделявшийся лишь спущенной портьерой, и села к письменному столу. Не успела она написать несколько слов, как в гостиной хлопнула дверь, и послышались быстрые, уверенные шаги; тотчас же вслед за этим раздался голос Вольдемара. Молодая графиня медленно положила перо; ее присутствие здесь не было замечено, и она не сочла нужным заявлять о нем; ни одно слово, произнесенное в соседней комнате, не могло быть ею пропущено.

Увидев входящего сына, княгиня удивленно подняла голову; он никогда не приходил к ней и всегда проводил вечера в своих комнатах, в обществе доктора Фабиана. Сегодня, по-видимому, был исключительный случай, так как он сел возле матери и начал говорить о вчерашней охоте.

В течение нескольких минут разговор вертелся вокруг незначительных предметов. Вольдемар взял лежавший на столе альбом с акварелями и начал его перелистывать.

— Ты уже слышал, что управляющий Франк собирается сам стать помещиком? — между прочим, заметила княгиня. — Вероятно, его место в Вилице было очень доходным; по крайней мере, насколько я знаю, когда Франк поступил сюда, у него не было никакого состояния.

— Да, но он в течение двадцати лет получал довольно солидное жалование, — ответил Вольдемар, не отрывая взгляда от альбома, — и, судя по его образу жизни, вряд ли тратил даже половину.

— Да, кроме того, он, без сомнения, не упускал случая нажиться. Но не в этом дело. Я хотела спросить тебя, нашел ли ты ему замену?

— Нет.

— В таком случае я хочу сделать следующее предложение. Арендатор Яново хочет отказаться от аренды; вследствие различных несчастий он разорился и сейчас вынужден искать себе место. Я думаю, что он был бы прекрасным управляющим для Вилицы.

— А я этого не думаю, — очень спокойно ответил Вольдемар. — Этот человек целый день пьян и именно из-за своей нерадивости привел поместье в совершенно запущенное состояние.

— Кто тебе сказал это? Вероятно, Франк? — спросила княгиня, а так как ее сын молчал, то она продолжала слегка раздраженным тоном: — Я, конечно, не собираюсь оказывать на тебя давление при выборе служащих, но хотела бы в твоих же собственных интересах посоветовать тебе не верить клевете Франка; он интригует против арендатора, потому что тот, в качестве нового управляющего, не устраивает его.

— Вряд ли! — с прежним спокойствием ответил Вольдемар. — Франк ведь знает, что вместо него я не возьму никого. Я сам хочу взять на себя управление имениями.

— Ты сам? — воскликнула княгиня опешив. — Это для меня новость.

— Почему же? Ведь постоянно шла речь о том, что я когда-нибудь сам возьмусь за управление своими имениями; я достаточно знаком с сельским хозяйством; об этом позаботился мой опекун. Мне, конечно, сначала будет трудно освоиться со здешними условиями, но до весны мне будет помогать Франк.

Нордек произнес все это таким равнодушным тоном, как будто говорил о том, что разумелось само собой, и был, по-видимому, совершенно поглощен рассматриванием рисунков, так что не замечал растерянности своей матери, которая испытующе смотрела на него, но ничего не могла прочитать по его лицу.

— Странно, что ты никогда ни слова не говорил об этом! — наконец заметила она.

— Сначала я и не думал оставаться, но теперь вижу, что здесь не хватает хозяйского глаза; вообще мне надо поговорить с тобой, — добавил Вольдемар после небольшой паузы и, закрыв альбом, бросил его на стол.

Княгине впервые пришло в голову, что «предчувствие Ванды» было более верным, чем ее собственный взгляд. Она видела, что надвигается буря, и поспешила приготовиться встретить ее. Выражение ее лица не оставляло никакого сомнения, что Нордеку придется выдержать с ней ожесточенную борьбу.

— Говори, — холодно промолвила она, — я слушаю тебя.

Вольдемар, глядя на нее мрачным взглядом, произнес:

— Когда я четыре года назад предложил тебе поселиться в Вилице, то считал своим долгом создать условия тебе, моей матери, чтобы ты могла быть хозяйкой в замке, но имения-то, как мне кажется, оставались моей собственностью?

— Разве кто-нибудь оспаривает это?

— Нет, но я теперь вижу, что значит оставлять их в течение нескольких лет на попечение Баратовских.

— Что это значит? — гордо воскликнула княгиня, поднявшись с места. — Уж не намерен ли ты обвинить меня в том, что управление имениями не соответствует твоим желаниям? Обвиняй своего опекуна в том, что он в течение стольких лет предоставлял хозяйничать здесь управляющим. Я давно видела всю беспорядочность здешнего хозяйства, но должна заявить тебе, что с выражением своего недовольства и упреками ты должен обращаться к своим подчиненным, а не ко мне.