Вилы - [47]

Во времена Пугачёва на стенах котлованов, на глыбах-балконах, в солёной пыли скрипели колёсами деревянные машины-подъёмники, сконструированные академиком Рычковым, «оренбургским Фаустом». Рычкова назначили командиром конторы соляных дел в Оренбурге. В осаждённый пугачёвцами Оренбург Илецкая Защита посылала хлеб и соль, и 16 февраля 1774 года Хлопуша привёл к крепости свой Авзянский полк.

Степная метель хлестала по куртинам и бастионам. Защищать Защиту решились только 15 солдат и капитан, а гарнизон сдался и открыл ворота. Хлопуша покарал не врагов, а воров: повесил интенданта, который морил каторжников голодом. Хлопуша раздал жителям крепости хлеб, чтобы хватило до весны, и выплатил каторжникам деньги за их работу в рудниках.

В Илецкой Защите Хлопуша нашёл жену и сына. Хлопуша потерял их очень давно, когда его угнали на каторгу в первый раз. Начальство насильно выдало его бабу, как вдову, замуж за другого мужика. А Хлопуша ведь не умер. И он любил свою семью – за семью он потом и погибнет.

В конце марта князь Голицын завалил трупами мятежников поля у Татищевой крепости и двинулся на Бёрды. Хлопуша отпросился у Пугачёва всего на полдня: перед бегством мятежников он хотел увезти жену и укрыть её в Сакмарском городке. Но дорога туда проходила через Каргалу, где хитрый Муса Улеев уже задумал измену. Для Мусы сдать Хлопушу губернатору было хорошим способом заслужить прощение. Поэтому в Каргале татары перевернули сани Хлопуши, повязали бывшего каторжника и поволокли к властям в Оренбург.

Войска мятежников были разгромлены, Пугачёв бежал, а Хлопуша вновь очутился в том же каземате, откуда его вытащили, чтобы он убил самозванца. Судьба, как буран, завершила последний круг. Хлопуша знал, что его уже не спасут ни губернатор Рейнсдорп, ни самозванец Пугачёв.

Рогатки каторжника из музея Ижевска

В мае Хлопушу осудили на казнь. Ярким зелёным утром 18 июня его вывели из тёмного, сырого каземата на площадь. Хлопуша увидел плаху и врытый в землю кол, на который насадят его голову. Старый измученный каторжник в последний раз, щурясь, посмотрел на небо, на огромный и прекрасный мир, где не нашлось малого уголка, чтобы тверской крестьянин Афоня прожил жизнь по-человечески. Палач повалил Хлопушу грудью на плаху и топором перерубил шею. Голову Хлопуши воткнули на кол, что стоял над Яиком, для «вечного зрения».

Воистину воскрес

Пугачёв пришёл на Авзян в начале апреля. Меж гор по бирюзовым долинам растекался мёд благовеста: заводы праздновали Пасху. И явление Пугачёва на Авзяне было символичным вдвойне – словно государь, как Спаситель, воистину воскрес и после смерти под Петербургом, и после разгрома под Оренбургом.

На Авзянских заводах Пугачёв пробыл три дня. Здесь ему приготовили не только хлеб-соль, но и невесту. Эту девку родители привели царю сами. Емельян не стал отпираться, но не стал и венчаться, а приступил сразу к первой брачной ночи.

Потом при войске мятежников образуется целый «поезд с царицками» – обоз с гаремом хана Емельяна и любовницами его полковников. Пугачёв на следствии станет смущённо отнекиваться: «Было у меня женщин около десятка, однакож – не жёны, а только адевали и готовили для меня есть и делали всякия прислуги». За эти «всякия прислуги» мятежники – молодые ведь мужики – оберегали свой обоз до последнего. Обоз попадёт в руки властей только после окончательного разгрома бунта. Дурёх-«царицок» начальство разошлёт по монастырям или вернёт обратно родителям. Привезут домой и авзянскую невесту Емельяна – уже брюхатую. И в Авзяне на двести лет вперёд появится род своих Пугачёвых.

В Авзяне в войско Пугачёва вступило ещё полторы сотни крестьян. Куда вести их дальше, Пугачёв не выбирал. На Белорецкий завод, куда же ещё? Авзян «подарил» Пугачёву Белорецк, будто крашеное яичко к Христову дню. Это был не просто соседний завод, а боевой трофей Авзяна. Авзянский завод одержал победу в маленькой, но кровавой войне с Белорецким заводом.

Ещё нигде никогда не бывало, чтобы два горных завода сражались между собой. Эту войну устроил казак Яков Антипов, присланный Пугачёвым после Хлопуши, чтобы наладить «злодейское литьё» на Авзяне и Торе. Бравому казаку хотелось не трудовых подвигов, а ратных.

Приписные крестьяне Белорецкого завода забунтовали в октябре 1773 года. Но с первым снегом из Верхнеяицкой крепости в Белорецк подавлять мятеж нагрянула команда подпоручика Козловского: 33 казака и 300 башкир. Бунт словно подморозило. Оробевшие мужики Белорецка послушно пошли к присяге. Об этом на Авзяне узнал Антипов, собрал отряд в 600 человек, двинулся на Белорецкий завод и в декабре осадил его. Рабочие Белорецка ожесточённо отстреливались с бастионов заводской крепости, а жёнки рабочих за куртинами собирали в подолы пули, расплющенные о кирпичи доменных печей. Из ворот «транжемента» на улицы посёлка вылетали верхнеяицкие казаки и рубили мятежников саблями. На обороне завода полегло 62 человека, из них 14 – бабы.

Природа умеет залечивать раны, и в урочище Кухтур сейчас не найти следов завода, сожжённого мятежниками. Маленькая речка Кухтур течёт сквозь густые липовые заросли. Невозможно вообразить, что здесь были пруд и плотина, дымили доменные печи, а мятежные казаки заставляли угрюмых рабочих лить чугунные пушки