Вильсон Мякинная голова - [61]

Еслибъ на рукояткѣ кинжала оказались отпечатки ихъ пальцевъ… но въ данномъ случаѣ объ этомъ нечего было и говорить. Вильсону было въ точности извѣстно, что пальцы эти принадлежали не близнецамъ.

Подозрѣвать Тома въ убійствѣ, Вильсонъ считалъ совершенно неумѣстнымъ. Во-первыхъ, Томъ и вообще-то не могъ никого убить, такъ какъ не обладалъ необходимымъ для этого присутствіемъ духа; во-вторыхъ, еслибъ онъ и оказался, паче чаянія, способнымъ совершить убійство, то во всякомъ случаѣ не выбралъ бы жертвой преступленія своего благодѣтеля и ближайшаго родственника, не чаявшаго въ немъ души; въ третьихъ, собственный интересъ долженъ былъ удержать Тома отъ подобнаго преступленія. При жизни дяди, Томъ пользовался отъ него щедрою денежной поддержкой и могъ надѣяться, что уничтоженное завѣщаніе будетъ со временемъ опять возстановлено въ его пользу, тогда какъ со смертью судьи все это утрачивалось рушиться безповоротно. При осмотрѣ бумагъ покойнаго выяснилось, правда, что завѣщаніе уже возстановлено, но это не могло быть извѣстно Тому, который отъ природы не умѣлъ держать языкъ за зубами, а потому непремѣнно бы проболтался. Кромѣ всего этого, телеграмма, полученная тетушкой Праттъ, свидѣтельствовала, что Томъ находился въ Сенъ-Луи и узналъ объ убійствѣ единственно только изъ утреннихъ газетъ. Упомянутыя соображенія имѣли къ тому же у Вильсона скорѣе характеръ неопредѣлившихся еще ощущеній, чѣмъ точно выразившихся мыслей. Самъ онъ не преминулъ бы расхохотаться, еслибъ кому-нибудь пришло въ голову серьезно заподозрѣть существованіе какой-либо связи между Томомъ и этимъ убійствомъ.

Положеніе близнецовъ казалось Вильсону отчаяннымъ и, повидимому, безнадежнымъ. Онъ былъ убѣжденъ, что если не отыщутъ соучастника, то достопочтенные миссурійскіе присяжные повѣсятъ ихъ безъ всякаго зазрѣнія совѣсти. Если соучастникъ найдется, то это нисколько не улучшитъ положенія близнецовъ, а только возложитъ на шерифа обязанность повѣсить еще третьяго человѣка. Итальянскіе графы могли быть спасены лишь въ томъ случаѣ, еслибъ разыскался человѣкъ, убившій судью Дрисколля въ личныхъ своихъ интересахъ, что представлялось, повидимому, немыслимымъ. Тѣмъ но менѣе надлежало найти настоящаго убійцу, оставившаго на кинжалѣ отпечатки окровавленныхъ своихъ пальцевъ. Возможно, что и тогда близнецамъ будетъ вынесенъ обвинительный приговоръ, но если не удастся найти убійцу, то они ни подъ какимъ видомъ не могутъ разсчитывать на оправданіе.

Всесторонне обсуждая обстоятельства дѣла, Вильсонъ размышлялъ о нихъ днемъ и по ночамъ и строилъ разнообразнѣйшія предположенія, которыя всетаки не приводили его ни къ какому опредѣленному результату. Встрѣчаясь съ незнакомой дѣвушкой или женщиной, Вильсонъ подъ какимъ-нибудь предлогомъ заручался отпечатками ея пальцевъ, послѣ чего ему приходилось каждый разъ сознаваться по возвращеніи домой, что онъ трудился даромъ. Отпечатки эти не имѣли ничего общаго съ тѣми, которые остались на рукояти кинжала.

Относительно таинственной дѣвушки Томъ поклялся, что вовсе ея не знаетъ. Онъ даже не помнилъ, чтобъ ему случалось когда-либо видѣть дѣвицу въ такомъ костюмѣ, какъ описывалъ ее Вильсонъ. Томъ сознался, что не всегда запиралъ свою комнату на ключъ и что прислуга иной разъ забывала замыкать двери дома. При всемъ томъ онъ думалъ, что дѣвушка наврядъ ли часто заходила къ нему въ комнату, такъ какъ въ противномъ случаѣ она непремѣнно бы попалась. Вильсонъ пытался поставить эту дѣвушку въ связь съ воровскимъ набѣгомъ. Онъ полагалъ, что она была союзницей старухи, или же переодѣлась сама старухою и воспользовалась удобнымъ случаемъ, чтобъ обокрасть городъ. Соображенія эти поразили и очень заинтересовали Тома, который нашелъ ихъ правдоподобными. Онъ обѣщалъ пристально поглядывать на будущее время за этой подозрительной особой въ единственномъ или же множественномъ числѣ. Томъ опасался, впрочемъ, что она или же онѣ окажутся слишкомъ ловкими, дабы появиться снова въ городѣ, гдѣ въ продолженіе долгага времени всѣ будутъ, безъ сомнѣнія, держать ухо востро.

Томъ былъ до такой степени спокоенъ, такъ грустилъ и столь глубоко чувствовалъ понесенную имъ утрату, что всѣ въ городѣ о немъ жалѣли и относились къ нему съ сочувствіемъ. Нельзя сказать, впрочемъ, чтобъ онъ игралъ при этомъ часто напускную роль. Старикъ, считавшій себя его дядей, зачастую стоялъ въ безсонныя ночи передъ глазами самозваннаго своего племянника точь-въ-точь такимъ, какимъ Томъ видѣлъ его въ послѣдній разъ. Этотъ окровавленный старикъ не рѣдко посѣщалъ его и во снѣ. Молодому человѣку не хотѣлось входить въ кабинетъ, гдѣ разыгралась страшная трагедія. Это очаровало г-жу Праттъ, которая была совсѣмъ уже безъ ума отъ любезнѣйшаго своего племянника. Она, по собственнымъ ея словамъ, постигала теперь больше, чѣмъ когда-либо, какой нѣжной и чувствительной натурой обладалъ ея голубчикъ и какъ онъ обожалъ покойнаго своего дядю.

ГЛАВА XX

«Даже самая явная и обстоятельная косвенная улика можетъ всетаки навести на невѣрный слѣдъ. Къ подобнымъ уликамъ надо поэтому относиться съ величайшей осторожностью. Возьмемъ для примѣра карандашъ, очиненный какой-нибудь особой прекраснаго пола. Очевидцу несомнѣнно извѣстно, что эта операція произведена ножомъ, но тотъ, кто сталъ бы судить лишь на основаніи косвенныхъ уликъ, а именно одного лишь внѣшняго вида карандаша, могъ бы показать подъ присягой, что карандашъ этотъ обгрызенъ зубами».