Вилла Рубейн. Остров фарисеев - [31]

Она стала вытаскивать из угла холсты, натянутые на деревянные, грубо сколоченные подрамники, стараясь захватить как можно больше.

— Помоги мне, — крикнула она Грете. — Скоро станет совсем темно.

Они собрали кипу этюдов и три больших картины, сложили их возле окна и стали разглядывать при слабом сумеречном свете.

— Крис, а они тяжелые, — жалобно сказала Грета, — нам их не унести, и калитка уже заперта.

Кристиан взяла со стола острый нож.

— Я их срежу с подрамников, — сказала она. — Послушай! Что это?

Под окном послышался свист. Сестры, схватив друг, друга за руки, опустились на пол.

— Эгей! — крикнул кто-то снизу.

Грета подобралась к окну и осторожно выглянула на улицу.

— Это всего лишь доктор Эдмунд; значит, он еще ничего не знает, прошептала она. — Я позову его, он уходит!

— Не надо! — вскрикнула Кристиан, схватив сестру за платье.

— Он бы нам помог, — сказала Грета с упреком, — и если бы он был здесь, было бы не так темно.

Щеки Кристиан горели.

— Я не хочу, — сказала она и стала возиться с картиной, пробуя поддеть ножом край холста.

— Крис! Вдруг сюда кто-нибудь придет?

— Дверь завинчена, — рассеянно ответила Кристиан.

— Крис, но мы ведь отвинтили винты, теперь всякий может войти!

Кристиан, подперев рукой подбородок, задумчиво посмотрела на нее.

— Чтобы срезать эти картины осторожно, надо потратить много времени. А может быть, мне даже удастся снять их с подрамников, не срезая. Завинти дверь и иди домой, а я останусь здесь. Утром, когда откроют калитку, придешь пораньше, отвинтишь дверь и поможешь мне унести картины.

Грета ответила не сразу. Наконец она неистово замотала головой.

— Я боюсь, — прошептала она.

— Обе мы не можем оставаться здесь всю ночь, — сказала Кристиан. — Если кто-нибудь подойдет к двери нашей спальни, некому будет откликнуться. Да и через калитку нам эти картины не перекинуть. Кто-то из нас должен идти домой; через калитку ты перелезешь… а там бояться нечего.

Грета стиснула руки.

— Ты очень хочешь взять эти картины, Крис?

Кристиан кивнула.

— Очень, очень?

— Да… да… да!..

Но Грета не трогалась с места и вся дрожала, как дрожит зверек, когда чует опасность. Наконец она встала.

— Я иду, — сказала она упавшим голосом. В дверях она обернулась.

— Если мисс Нейлор спросит меня, где ты, Крис, я чего-нибудь выдумаю.

Кристиан вздрогнула.

— Я совсем забыла об этом… Грета, прости меня! Лучше пойду я.

Грета живенько сделала еще шаг.

— Я умру, если останусь здесь одна, — сказала она. — Я могу сказать ей, что ты спишь, а ты здесь ложись спать, и тогда это будет правда.

Кристиан обняла ее.

— Прости меня, милая; жаль, что я не могу пойти вместо тебя. Но если уж придется лгать, то я бы на твоем месте не стала бы хитрить.

— Правда? — с сомнением спросила Грета. — Да.

«Нет, — сказала про себя Грета, спускаясь по лестнице. — Нет, я скажу по-своему». Она вздрогнула и продолжала в темноте нащупывать ступеньки.

Кристиан прислушивалась, пока не раздался звук завинчивавшихся винтов, грозивший ей опасностью и одиночеством.

Опустившись на колени, она стала отделять холст от подрамника. Сердце ее яростно колотилось; при малейшем дуновении ветерка или донесшемся издалека шуме она прекращала работу и затаивала дыхание. Поблизости не было слышно ни звука. Она работала, стараясь думать только о том, что именно здесь вчера вечером она была в его объятиях. Казалось, это было так давно! В темноте ею овладел смутный ужас, жуткое чувство одиночества. Вспышка решимости, казалось, погасла и уже не согревала ее.

Нет, она не годится ему в жены, раз при первом же испытании ей изменило мужество! Она стиснула зубы, и вдруг ее охватил странный восторг, словно она тоже вступила в жизнь, узнала о себе что-то такое, чего не знала прежде. Она поранила пальцы, но боль была ей даже приятна; щеки горели; дыхание участилось. Теперь ее не остановят! Эта лихорадочная работа в темноте была ее первым жизненным крещением. Она отделила холсты и, аккуратно скатав их, связала веревкой. Она хоть что-то сделала для него! Этого у нее не отнимешь! Она спасла частицу его души! В эту ночь он стал ей ближе! Пусть делают, что хотят! Она легла на его матрас и вскоре заснула…

Кристиан разбудил Скраф, лизнувший ее в лицо. У постели стояла Грета.

— Проснись, Крис! Калитка отперта!

В холодном утреннем свете девочка, казалось, вся светилась теплыми красками, глазенки ее блестели.

— Теперь я не боюсь; мы со Скрафом не спали всю ночь, чтобы не пропустить утра… Это было так интересно… Но знаешь, Крис, — закончила она жалобно, — я солгала.

Кристиан обняла ее.

— Пойдем скорей! Там никого нет. А это картины? Подняв сверток за концы, сестры снесли его вниз и направились со своей ношей, похожей на человеческое тело, по тропинке между рекой и виноградником.

XIX

В тени розовых кустов, растянувшись во весь рост и подложив руку под голову, отнюдь не сном праведницы спала Грета. Пробиваясь сквозь цветы, солнце целовало ее полураскрытые губы и осыпало увядшими лепестками роз. В густой тени лежал сонный Скраф и лениво щелкал зубами, пытаясь поймать муху.

В три часа в сад вышла и мисс Нейлор с корзинкой и ножницами в руках. Подхватив юбки, чтобы не замочить их в лужицах, оставшихся после поливки, она остановилась у куста роз и стала срезать увядшие цветы. У маленькой женщины с посеребрившейся головой и худощавым смуглым лицом, стоявшей на солнцепеке без зонтика, вид был гордый и независимый.