Вилла мертвого доктора - [20]

— Выходит, так. Хотя… — комендант почесал в затылке, — хотя у профессора тоже были свои ключи от всего. Я вот сейчас думаю — где он их держал? В сейфе у себя, что ли? Я это потому говорю, что он в смысле хранения сам‑то себе не очень доверял. — И продолжал, отвечая на вопросительный взгляд Олега: — Нет, конечно, он все помнил отлично и не терял ничего — я не это имею в виду. Просто он все, что можно было отдать кому‑нибудь на хранение, тут же и отдавал. Если бумаги — Кристине, если что‑то по хозяйственной части — обычно мне… Я почему говорю, я же не придумываю. Он и свой комплект ключей мне хотел отдать. А я ему и говорю — какой, говорю, смысл держать два комплекта ключей у одного человека? Идея же вроде в том, чтобы они в разных руках находились? Он рассмеялся, и больше я этих ключей не видел.

…Теперь войти в кабинет Фелпса с задней стороны. Прикрыть дверь. Все это время, пока Олег беседовал с охранником, в коридоре никого. Идеальный путь прохода к шефу в этой немноголюдной клинике. Олег достал мобильный, набрал Сандру. Звонок приняли немедленно.

— Слушаю, шеф!

— Ты уже беседовала с Зоей?

— В процессе.

— Пожалуйста, не забудь узнать, есть ли у нее ключи от клиники. Или не так: они наверняка есть. Постарайся их получить. Пока все.

— Есть, сэр. — Сандра обожала время от времени демонстрировать официальную субординацию.

Итак, снова кабинет Фелпса. Вот он сидит за своим столом. Приходу нового человека не удивился. Вдвойне примечательно — значит, вошел знакомый. Человек, который появился со стороны внутренней двери — комнаты отдыха и коридора. И это хозяина кабинета совершенно не удивило — стало быть, происходило это не в первый и не во второй раз. Таких людей у любого руководителя не так много — во всяком случае, куда меньше, чем тех, которые без стука входят в основную дверь.

Кто же ты, человек, пришедший к профессору в разгар рабочего дня и потом таинственно исчезнувший? Мотив, мотив нужен, мотив…

Кстати, как это он сумел исчезнуть так бесследно? Да, клиника маленькая, но это все же клиника — пациенты, техники, врачи, медсестры… Что же он — вышел на паркинг и уехал? Кто‑нибудь да заметил бы постороннего в машине.

И камеры слежения, хоть нынешний комендант их расположил бездарно, а Фелпс никогда этим не интересовался — уж он‑то с его аналитическим умом в два счета расставил бы все как надо. Но что теперь говорить? Что было, то прошло, и камеры стоят бездарно, и все‑таки въехать на паркинг незамеченным невозможно. Олег вчера просматривал с Кристиной записи — она, сверяясь с записью больных, пришедших на прием, уверенно назвала все автомобили, кроме «Лексуса»‑внедорожника. Но и это прояснилось вчера же — у уролога был на приеме новый пациент. Ему позвонили, он подтвердил, что этот «Лексус» цвета мокрого асфальта — его авто.

Значит, тот, кто стрелял в Фелпса, пришел пешком. Олег неторопливо вышел из кабинета, тщательно запер дверь и снова без лифта спустился на паркинг — на ту его сторону, где он не был до этого. Паркинг занимал сравнительно небольшую — метров тридцать на десять — асфальтированную площадку на склоне горы. С одной стороны — Шеппард‑Хауз, с другой — въезд на паркинг с улицы, а с двух других сторон вплотную подступают деревья. Лес не лес, но и не ухоженный сад, уж это точно. Олег прошел вдоль метровой высоты бордюра, которым кончался асфальт, и вскоре нашел, что искал, — в глубь деревьев вверх по склону уходила тропинка.

* * *

Рэдфорд позвонил в машину уже на обратном пути.

— Алек, как вы, дружище? Что‑то проясняется? — И, выждав минуту: — Я понимаю, что не все просто. Я тут поручил помощнику порыться в своем архиве — он нашел приличное количество видео и публикаций, где фигурирует покойный Ричард. Там и выступления перед выборами, и интервью, и домашние какие‑то записи, наверное. Что скажете, это может помочь?

— Все может помочь, Мэл.

— Тогда завтра это будет у вас. А вы, если что нужно, звоните мне на мобильный. Я вам дал свой личный номер?

— Тот, что сейчас у меня на экране?

— Он самый. Как вы понимаете, он не для всех.

— Понимаю. Спасибо большое.

— Знаете… — Рэдфорд вздохнул. — Не выходит у меня это убийство из головы. Вы — человек с большим опытом, вам не привыкать. Мы в политике — люди тоже не слишком жалостливые, прямо скажу. Сам не знаю, почему меня так зацепило… Но я знаю, что, когда мне наносят личное оскорбление, я этого не прощаю. А убийство Ричарда — это для меня именно личное. Простите, у меня вторая линия, не отключайтесь…

И через несколько секунд:

— Алек, поделюсь с вами — я даже жене об этом не рассказывал — скажет, совсем парень на старости лет тронулся… Одним словом, я сегодня видел сон. Как мы с Ричардом в горах, лезем по скальному склону. Подъем трудный, он впереди. Он был альпинист получше меня, зато в теннис я его постоянно «наказывал». Да… Он — впереди. И вдруг страховочный крюк срывается. То ли он его плохо забил, то ли камень треснул… И Ричард летит вниз. А я пытаюсь его удержать, но рывок такой сильный, что я чувствую — вот‑вот сам сорвусь… И просыпаюсь. Что скажете?

— Даже не знаю, Мэл. Я редко вижу сны.