Вилла «Белый конь» - [5]

– В доме двадцать три. На Бенталл-стрит. Там женщина помирает. Вот меня миссис Коппинз и послала. За католическим священником. Другие не годятся.

Миссис Джерати успокоила его на этот счет, велела мальчишке подождать и удалилась; через несколько минут появился высокий пожилой священник с небольшим кожаным саквояжем в руке.

– Я отец Горман, – сказал он. – Бенталл-стрит? Это возле сортировочной станции?

– Совсем рядом, рукой подать.

Они зашагали по улице.

– Ты говоришь, миссис Коппинз? Так ее зовут?

– Она – хозяйка дома. Комнаты сдает. А помирает жиличка. Дэвис, что ли, зовут.

– Дэвис? Что-то не припомню.

– Да она из ваших будет. Католичка то есть.

Священник кивнул. Они быстро дошли до Бенталл-стрит. Мальчик показал на унылый дом в ряду таких же высоких и унылых домов:

– Вот он.

– А ты не пойдешь со мной?

– Да я не здесь живу. Просто миссис Коппинз дала мне шиллинг, чтоб я за вами сбегал.

– Понятно. Как тебя зовут?

– Майк Поттер.

– Спасибо, Майк.

– Пожалуйста, – ответил Майк и пошел прочь от дома, насвистывая. Чья-то неминуемая смерть его не печалила.

Дверь дома номер двадцать три отворилась, и миссис Коппинз, краснолицая толстуха, пригласила священника войти.

– Милости прошу, пожалуйста, – сказала она приветливо. – Жиличка моя совсем плоха. Ее бы надо в больницу, я уж звонила, звонила, да разве они когда приедут вовремя... У моей сестры муж ногу сломал, так шесть часов ждал, пока приехали. Здравоохранение называется. Денежки берут, а когда понадобится врач, то и днем с огнем не найдешь.

Она вела священника вверх по узким ступенькам.

– Что с ней?

– Да гриппом болеет. И вроде ей уж получше было. Рано вышла. В общем, приходит она вчера вечером – краше в гроб кладут. Легла. Есть ничего не стала. Доктора, говорит, не нужно. А нынче утром гляжу – ее лихорадка бьет. На легкие перекинулось.

– Воспаление легких?

Миссис Коппинз кивнула. Она открыла дверь, пропустила отца Гормана в комнату, объявила бодрым, веселым голосом: «Вот к вам и священник пришел. Теперь все будет хорошо» – и удалилась.

Отец Горман подошел к больной. В комнате, обставленной старомодной мебелью, было чисто прибрано. Женщина в кровати возле окна с трудом повернула голову. Священник увидел с первого взгляда, что она тяжело больна.

– Вы пришли... Времени осталось мало. – Она говорила с трудом, задыхаясь. – Злодейство... Такое злодейство... Мне нужно... нужно... Я не могу так умереть... Исповедаться в моем... тяжком грехе...

Полузакрытые глаза блуждали. С губ срывались какие-то еле слышные слова.

Отец Горман подошел совсем близко. Он заговорил так, как ему приходилось говорить часто – очень часто. Слова ободрения и утешения, слова его призвания и веры. Мир и покой снизошли в комнату. Тяжкая мука исчезла из глаз умирающей, женщина продолжала:

– Положить конец... Остановить их... Обещайте...

Священник сказал успокаивающе:

– Я сделаю все, что нужно. Положитесь на меня...

Чуть позже появились одновременно доктор и карета «Скорой помощи». Миссис Коппинз встретила их с мрачным торжеством.

– Как всегда, опоздали! – возвестила она. – Она умерла.

2

Отец Горман возвращался домой. Вечерело. Опускался туман, становился гуще. Священник озабоченно хмурился. Невероятная, небывалая история... В какой-то мере, быть может, порождение лихорадочного бреда. Есть в ней и правда, бесспорно, но что правда, а что вымысел? Тем не менее нужно записать фамилии, пока они еще свежи у него в памяти. Он зашел в маленькое кафе, сел за столик и заказал чашку кофе. Пошарил в карманах. Ох уж эта миссис Джерати – ведь просил ее зашить подкладку. Не зашила, конечно. Записная книжка, карандаш и мелочь провалились в дыру. Он с трудом выудил несколько монеток и карандаш, а достать записную книжку не удалось. Принесли кофе, и он попросил листок бумаги. Ему предложили рваный бумажный пакет.

– Подойдет?

Отец Горман кивнул и взял пакет. Он начал писать фамилии, главное – не забыть их. Вечно фамилии вылетают у него из памяти.

Дверь кафе отворилась, вошли трое молодых людей в эдвардианских костюмах[9] и шумно уселись за столик.

Отец Горман кончил писать, сложил бумажку и хотел уже опустить ее в карман, как вдруг вспомнил про рваную подкладку. И тогда поступил так, как ему частенько приходилось, – положил записку в ботинок.

Вошел какой-то человек и тихо сел за столик в углу. Отец Горман отпил из вежливости немного жидкого кофе, попросил счет и расплатился. Затем встал из-за стола и покинул кафе.

Посетитель, который сидел в углу, вдруг взглянул на часы, словно вспомнив, что перепутал время, поднялся и поспешно вышел.

Туман все сгущался. Отец Горман ускорил шаг. Он отлично знал свой район и пошел напрямик по узенькой улочке вдоль железнодорожных путей. Может, он и слышал позади себя чьи-то шаги, но не придал этому никакого значения. Мало ли кто идет по улице.

Его оглушил неожиданный тяжелый удар по голове. Отец Горман пошатнулся и упал лицом на тротуар.

3

Доктор Корриган, насвистывая «Отец О'Флинн»[10], вошел в кабинет инспектора полиции Лежена и сообщил ему беззаботно:

– Я разобрался с вашим падре.

– Какие результаты?

– Медицинские термины мы прибережем для следователя. Убит ударом тяжелого предмета по голове. Погиб, вероятно, от первого же удара, но убийца добавил еще для верности. Мерзкая история.