Вильгельм Молчаливый - [11]
Принц и Берген идут по живописным улицам, которые опоясывают крутые склоны горы, как лестницы амфитеатра. Все ускоряя шаг, чуть не бегом они выходят за городские стены.
Впереди видна маленькая церковь. Принц и Берген направляются к ней.
На ступенях церкви сидит молодая изможденная женщина с голым ребенком на руках. Ноги ее покрыты густой пылью. Ребенок тянет ручки к проходящим господам. Принц бросает женщине кошелек.
Из церкви доносится одинокий голос, выводящий музыкальную фразу без слов.
Берген. Знаете, принц, я человек грешный, и я в церкви-то редко бываю!.. Но иногда… Во время мессы меня такое чувство охватывает, будто я в раю, ей-богу! Неужели дон Филипп думает, что можно силой заставить других почувствовать то же самое?
Вильгельм. Берегитесь, маркиз, чтоб кто-нибудь не догадался о ваших избыточных чувствах и не захотел бы силой избавить вас от них!
7. Принц Оранский и граф Иоганн принимают доктора Пфеферинга, прибывшего из Саксонии.
Пфеферинг. Мой всемилостивейший повелитель, курфюрст Август глубоко уверен, что нет таких земных благ, ради которых его племянница могла бы пожертвовать спасением души.
Вильгельм (холодно). Я целиком и полностью согласен с мнением его высочества курфюрста.
Пфеферинг. Но ваша светлость, почему бы вам тогда не выполнить то немногое, на чем он настаивает? Если вы не намерены ни при каких условиях обращать принцессу в католичество, почему вы так упорно отказываетесь дать письменное обязательство?
Вильгельм. Повторяю, я готов дать и дам это обещание словесно! Если курфюрст не верит моему слову, с какой стати он поверит какой-то бумажке? Ясно, что она нужна для того, чтобы показать ее третьим лицам!
Пфеферинг (сильно нервничая). Ах нет, нет! Помилуйте, ваша светлость! Мы никогда… Всемилостивейший господин курфюрст ни за что не станет подводить вас таким образом!
Вильгельм (видя его волнение, он смягчается). Я верю вам, сударь. Охотно верю. Но видите ли, бумажка – предмет настолько ничтожный, что она может подвергнуться любым случайностям. Одни могут ее потерять, другие найти, а третьи – шутка ли сказать – украсть!
И вообще, меня уже не в первый раз поражает один факт – как только германцы освободились от власти тех, кто изобрел инквизицию, они словно начисто забыли, что есть еще места, где дело обстоит совсем по-другому! – Что ж, это свойство здоровой души – быстро забывать обо всем плохом.
Пфеферинг. Однако с теми, на кого вы намекаете, вам удалось договориться, ваша светлость! И вы письменно заверили испанского короля, что принцесса, став вашей женой, будет жить по-католически.
Вильгельм. Но ведь точно такое же заверение я дал и курфюрсту! Вы хотите обвинить меня в нечестности из-за того, что я двум противным сторонам говорю одно и то же относительно своих намерений? – Что ж, это распространенный взгляд на вещи, но в высшей степени неверный.
Пфеферинг. Но ваша светлость, соблаговолите, по крайней мере, объяснить, какой смысл вы вкладываете в эту формулу, которую вы сами и придумали?
Вильгельм. Самый простой смысл! Житейский! Я не вижу ничего сверхъестественного в том, чтобы, переехав в другую страну, придерживаться установленных здесь обычаев и порядков. Надеюсь, курфюрст Август не боится, что его племянница умрет с голоду во время великого поста?
Пфеферинг. Но вы не запретите ее высочеству читать Священное Писание?
Вильгельм. На здоровье, если у нее есть склонность к такому чтению. В ее возрасте предпочитают рыцарские романы.
Пфеферинг. Ваша светлость, я, как вы понимаете, не уполномочен принимать какие-то решения.
Вильгельм (милостиво). Не сомневаюсь, что все будет передано курфюрсту самым точным образом. (Пфеферинг уходит.)
Иоганн. Вот так они и будут ездить взад-вперед!
Вильгельм. Нет, мой мальчик, меня это совсем не устраивает. – Насколько я помню, в Германии существует обычай при сватовстве сообразовываться с мнением самой девицы?
Иоганн. Да, есть такой обычай! Но эта дама своего мнения не высказывала!
Вильгельм. Все ясно! Придется мне самому ехать в Дрезден. Когда она меня увидит, она не устоит!
Дрезден. Дворец курфюрста. Девушки бегом подымаются по лестнице.
Девушки (наперебой). Ах, ваше высочество! Скорее, скорее! Они уже здесь!
Девушки подходят к окну. На площади гарцуют всадники.
Анна. Кто же из них принц Оранский?
Девушка. Вот этот, в белом плаще!
Анна (отступая в комнату). Какой красавец! И они еще смели меня отговаривать! Ну нет! Что Бог постановил, того дьяволу не отменить!
Свадьба. Развеваются знамена, раздаются пушечные залпы. Принц увозит Анну на своем коне.
Глава вторая
1. Турнэ. Дом семьи Ожье.
Отец, мать и двое маленьких мальчиков молятся, стоя на коленях. На столе – свеча, пламя ее колеблется, отбрасывая тени. Слышен шорох под окном. Стену напротив окна и потолок пересекает тень человека в высоком капюшоне. На нее крестом ложится другая тень. Старший мальчик зажмуривается, младший прижимается к матери.
Робер Ожье. Молитесь, дети, молитесь! Господь не оставит нас даже на костре!
Ожье, его жена и дети стоят связанные. Инквизиторы переворачивают все вверх дном.
Робер Ожье.
Остросюжетное повествование о событиях эпохи царя Алексея Михайловича. Допетровская Русь оживает в драматическом переплетении человеческих судеб. Герои «Царского выбора», живые и полнокровные, мыслящие и страдающие, в сложнейших жизненных коллизиях ищут и, что самое главное, находят ответы на извечные духовные вопросы, обретают смысл и цель бытия.
В книгу включены произведения, затрагивающие различные эпохи и пласты мировой культуры. Объединяет их энергия религиозного чувства, мотивирующего поведение героев.В «Рассказах о чудесах» драматически переплетаются судьбы хасидского цадика, бродячего проповедника и главы Римской Католической церкви.Герои «Терджибенда», наши современники, строят свою реальную жизнь на идеалах мусульманских поэтов-суфиев.В «Мистере Гольдсмите» сочетаются мотивы романа «Векфелдский священник» с эпизодами биографии его автора, убежденного христианина-протестанта.Сюжет «Сказки о железных башмаках», традиционный для фольклора многих европейских народов, восходит к «Песне Песней» царя Соломона.Все произведения созданы на рубеже 70–80 гг.
Содержание сборника:Песня о боярыне МорозовойЦарь МанассияТетраптихВместо житияОтвет В.Д. Бонч-БруевичуЧеловек из ЦзоуМистер Фолуэлл в Нью-ЙоркеДиккенс. Очерк творчестваКаббалистические стихотворенияОтрывокРассуждение о «Манон Леско»«Фьоравенти-Фьораванти ».
Это история неистовых страстей и захватывающих приключений в «эпоху перемен», которыми отозвалась в двух великих городах Лондоне и Париже Великая французская революция. Камера в Бастилии и гильотина в ту пору были столь же реальны, как посиделки у камина и кружевные зонтики, а любовь и упорная ненависть, трогательная преданность, самопожертвование и гнусное предательство составили разные грани мира диккенсовских персонажей.
Поэт и драматург Е. Г. Степанян, автор известного романа-драмы «Царский выбор», поражает читателя ярким произведением совершенно иного жанра. Это эссе – поданная в остроумной художественной форме литературоведческая работа, новое слово в булгаковедении, проникающее в глубину архетипа булгаковского мировидения. За буквой фантастической реальности автор распознаёт и открывает читателю истинный духовный замысел Михаила Булгакова.
В книгу вошли помимо новых «московских повестей» ранее публиковавшиеся поэтические произведения, а также пьеса-притча «Сказка о Медведе, о прекрасной Принцессе, о мудром Вороне и о железных башмаках».С другими произведениями Е. Г. Степанян можно познакомиться на сайтах www.proza.ru и www.stihi.ru (поиск по фамилии автора).
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.