Вильгельм I и нормандское завоевание Англии - [29]

На ковре изображено отплытие Гарольда из суссекского города Бошама. Если мы согласимся с этой деталью, то получится, что Гарольд почти наверняка плыл в Нормандию или Бретань и сбился с курса из-за юго-западного ветра. Если бы он направлялся не к северо-западному побережью Франции, а куда-то еще, ему нужно было обязательно отплывать из Дувра. Версия создателя гобелена отличается от повествования Гильома де Пуатье тем, что Гарольд приносит оммаж и клятву на святых мощах после бретонского похода; причем недвусмысленно показано, что клятву Гарольд принес именно в Байе. Хронологическую последовательность изображаемых событий иногда изменяют в композиционных целях или ради драматического эффекта. Возможно, это как раз тот случай. Оправдывая действия Вильгельма, нормандцы делали особенный упор именно на клятве Гарольда, поэтому представляется довольно странным, что в источниках упоминаются три разных места, где она была якобы дана: Гильом де Пуатье говорит о Бонвиле, на ковре изображен Байе, а Ордерик Виталий — хронист, хотя и живший в XII в., но тем не менее хорошо осведомленный о данных событиях, — пишет о Руане. Что было на самом деле, узнать уже невозможно. Главная дорога из Руана в Мон-Сен-Мишель не проходит через Байе, но чтобы попасть туда, не нужно делать большой крюк. Возможно, святые мощи отвезли из Байе в Бонвиль или же клятва была принесена дважды: в Бонвиле на пути в Бретань, а потом в Байе, так как Вильгельм провожал своего гостя до самого побережья. В общем, вся эта путаница наводит на мысль, что клятва Гарольда первоначально не имела такого значения, которое ей стали придавать позже.

Клятва на святых мощах подразумевала обязательство перед Богом. Оммаж и клятва верности — еще и перед герцогом. Любой претендент на престол всегда стремился быть введенным во владение как можно скорее и желательно еще при жизни своего благодетеля. Например, в 1135 г. Жоффруа Анжуйский потребовал, чтобы король Генрих I, его тесть, позволил ему вступить во владение землями, входившими в приданое его жены, и принять оммаж от нормандских баронов, чтобы тем самым обеспечить себе беспрепятственное наследование Нормандского герцогства. Генрих отказался, и Жоффруа пришлось отвоевывать Нормандию у короля Стефана. Когда в 1153 г. Стефан признал Генриха Плантагенета, сына Жоффруа, своим наследником и преемником на английском троне, было заключено соглашение, по которому сын Стефана Вильгельм должен был держать свои английские феоды от Генриха, а самые могущественные вассалы с обеих сторон должны принести оммаж главе соперничающей партии, не снимая при этом с себя обязательства хранить верность Стефану. На примере этих более поздних событий можно увидеть, какое значение имела для нормандцев вся эта история с Гарольдом. Правда, остается открытым вопрос, является ли она достоверной.

Через два года после поездки Гарольда, в связи со смертью Эдуарда, Вильгельм оповестил о своих притязаниях на английский трон самых могущественных государей Европы, включая папу римского и германского императора, и привел доводы в свою пользу — причем, вероятно, в том виде, в каком мы их уже обсуждали. Нельзя исключать возможность того, что Вильгельм сфабриковал два основных аргумента — завещание ему английского престола в 1050–51 гг. и посольство Гарольда. Вспомним, что в XIII в. Филипп Август представил папе сфабрикованные им обвинения против короля Иоанна Безземельного. Однако более вероятно, что Вильгельм просто придал общеизвестным историческим фактам тот смысл, который соответствовал его целям. Так было надежнее. Кроме того, нам известно, что в 1066 г. Вильгельм и папская курия скрывали друг от друга свои истинные намерения. У нас нет причин полагать, что в XI в. дипломатические хитрости были в меньшем ходу, чем в наше время. Вильгельм прибегал к любым уловкам и интригам, чтобы достичь своих целей, поскольку ставки были высоки. То же самое можно сказать и о Гарольде. По словам одного панегириста эрла, это был ловкий, умный и предусмотрительный человек, который прекрасно умел скрывать свои мысли; он упорно стремился к цели, но всегда получал удовольствие от самого процесса; к сожалению, он слишком охотно давал клятвы. Гарольд лично познакомился с французской политикой и составил настолько хорошее представление о самых могущественных сеньорах Франции, что его не могли обмануть никакие их предложения, даже самые заманчивые. Итак, по всей видимости, в 1064 г. два претендента на английский трон, один из которых действовал открыто, а другой пока не раскрыл карты, хотели разузнать намерения друг друга и стремились извлечь максимальную выгоду, совершая поступки, которые можно было толковать двояко. Когда в 1066 г. Вильгельм получил посланное из Рима папское знамя, Александр II и кардинал Гильдебранд надеялись, что герцог завоюет Англию как папский вассал, хотя Вильгельм был далек от подобных мыслей. Приняв от Гарольда в 1064 г. оммаж, Вильгельм создал ситуацию, которую в дальнейшем можно было использовать в своих интересах. Однако, быть может, Гарольд в свою очередь вел хитроумную игру, стараясь избегать ловушек, расставленных Вильгельмом, и переиграть своего гостеприимного хозяина. Все это лишь бездоказательные предположения, которые вполне могут быть ошибочными; но они, по крайней мере, основываются на тех чертах характера, которыми наделили двух главных героев всех этих событий их современники.