Вила-2. Дар свободы - [4]

Пора обряд вершить – на полную луну лучше всего получиться должно. Вздыхает поглубже Ирха, страх кожу щекочет, сердце сжимает. Виданное ли дело – молодой ведьме такое сотворить? А ну как не выйдет?

Гонит сомнения Ирха. Всё получится, должно получиться. Не дышать им с вилой одним воздухом, не пить из одного источника, не ходить по одной земле. Надо только вздохнуть ещё несколько раз поглубже – и пора обряд вершить. Мать-земля решительных любит.

Спускается Ирха в пещеру.

– Да будет воля моя, – шепчет. – Одолжись земля ведьме. То, что твоё, – моё. То, что твоё – моё.

Мурашки бегут по коже, дрожь тело бьёт. А ну как не покорится земля, погребёт навеки в пещере дерзкую молодую ведьму? Не для себя ли могилу выкопала Ирха?

Встряхнула ведьма волосами, для обряда распущенными. Что ж, всё равно, не жить им с вилой на одном свете.

"Из мира мёртвых тогда её достану, – мелькают беспорядочные мысли. – С того света вернусь!"

– То, что твоё, – моё, – повторяет Ирха уверенно.

Тихо под землёй, как в могиле. Приподняла ведьма руки, взгляд вперёд во мглу устремила. Видит – дымок светлый у земляной стены парит-завивается. Подкосились ноги у Ирхи, еле устояла. Слёзы облегчения на глазах выступили: услышала ведьму мать-земля. Нет теперь времени медлить да дрожь в коленях унимать, спешить нужно.

– Явитесь мне, оборотни, вилой Илианой убиенные, – дрогнул голос Ирхи.

Кабы можно было Крыя к жизни вернуть – всё отдала бы. Несколько минут у них будет, вряд ли любимый на большее согласится. Слишком дорога ему Ирха, побережёт Крый её жизнь и душу.

Клубится пар всё сильнее, и видно сквозь него, как издалека фигуры приближаются. Шестеро. Мускулистые, по пояс обнажённые. Как будто расширилась вырытая Ирхой пещера, исчезли стены земляные: там, где двое с трудом могли бы поместиться, Ирха напротив шестерых мужчин стоит. Вглядывается ведьма в полутьме в их лица с жадностью, желанного своего ищет, уговорить на немыслимое дело надеется. Лица перед ней отрешённые. Не от мира сего. Лишь на одном душевная боль отразилась.

– Зачем ты решилась на такое, Ирха? Остановись, – ласково звучит голос Крыя. – Нельзя живым мёртвых призывать.

Забыла о своём обете ведьма, шагнула к любимому, обхватила руками его шею. Знает Ирха, что голема обнимает, мать-Земля тела для убитых оборотней сотворила. Только одного из них Ирхе отдать может, да и то ненадолго. Остальные же в прах рассыплются.

– Нельзя, милая, – отстраняется Крый. – Иначе со мной уйти можешь.

– Пусть уйду, – дрожит ведьма как в лихорадке. – Без тебя мне белый свет не мил, сокол мой ясный!

– Я тебя дождусь, – улыбается Крый. – Когда придёт твой срок, я первым встречу тебя там, откуда не возвращаются. Откуда нельзя возвращать, – добавил он твёрже.

– Можно, – выдохнула Ирха. – Ненадолго – можно. Неделя будет, чтобы с вилой поквитаться. Согласись – и седмица эта станет нашей. А потом я уйду с тобой!

– Нет, Ирха. Не может мёртвый живым стать, – печально звучит голос оборотня. – Плоть обрести – не ожить. И с собой я тебя не возьму. Проживи свой век, а потом мы встретимся как равные, чтобы никогда больше не разлучаться. И с вилой квитаться не стану: обидели мы её, сами душу чистую ожесточили. Забудь всё это, вернись в мир живых…

Чувствует Ирха: осыпается песком да прахом тело Крыя временное в её руках. Растворяется её любимый в тумане белом. Выть-голосить хочется ведьме да нельзя. Обряд не закончен. Крый сделал выбор, снова покинул свою желанную Ирху-красу, уже по доброй воле. Не желает он мести, только ведьма от клятвы своей не отступится. Примет вила смерть лютую, а Ирхе теперь доля – своей погибели ждать, чтобы с Крыем вновь встретиться.

Подняла ведьма взгляд на тех мёртвых, что перед ней остались. Качают оборотни головами в ответ на просьбу невысказанную. Лица отрешённые, в глазах – печаль, сожаление… Неужели никто из мира мёртвых виле отомстить не пожелает? Но нет, у одного взгляд жёсткий, как у живого. Самый старший из оборотней, высокий, мускулистый, с длинными тёмными волосами. Никогда раньше не видела его Ирха, но поняла сразу: это тот, кто ей нужен. Вожак стаи. Вэй.

– Предашься ли на седмицу в руки ведьмины? – хрипит голос Ирхи, едва слушается.

– Чего ты хочешь? – спрашивает Вэй твёрдо.

– Вилу убить. А если выйдет – ещё и Лихо Водяное в ручье заточить.

– Оставь, Вэй, – вступает один из оборотней. – Земные это всё дела.

– По мне дело, – говорит Вэй медленно. – Предаюсь на седмицу в руки ведьмины.

– Уходите, остальные, – властно приказывает Ирха. – Обряд вершить буду, вам теперь тут не место.

Не по себе ведьме от вида лиц отрешённых, от взглядов сожалеющих. Не по себе от слов Крыя последних. Спешить надо, пока духу хватает. Остановишь обряд, передумаешь – не даст другой попытки мать-земля. А к виле теперь только мёртвый и сможет подобраться.

Тают в темноте и тумане лица печальные, один лишь Вэй перед Ирхой стоит, протяни руку – дотронешься.

– Одолжись земля ведьме, – начинает Ирха. – Отдай мёртвого мне на седмицу, бери взамен кровь человеческую.

Подходит ведьма к Вэю, подносит свои ладони с мозолями кровавыми к стене земляной с обеих сторон от оборотня. Дрожит земля под её руками, словно большое сердце бьётся. Чувствует Ирха, как из ладоней кровь сочится, тянет её в себя земля, пьёт кровь живую.