Виктория и Альберт - [48]

Альберт ничего ему не отвечал, и барон кивнул и слегка улыбнулся:

– Я вас предупреждал, что это неприятный совет. Но я продолжу. Вам придется вести себя с ней холодно. Я вам клянусь всеми сокровищами мира, что никакая Лизен не сможете заменить Виктории то, что она потеряет. Дорогой мой мальчик, это будет борьба между вами. Борьба, из которой вы можете выйти победителем и получить власть. Иначе вы окончательно потеряете уважение к самому себе, зря растратите свои способности и, возможно, даже не сможете оставаться в Англии.

– Брак моей матери был разрушен, – тихо ответил ему Альберт. – Я поклялся своей жизнью, что я не стану следовать по ее стопам.

– Тогда делайте то, что я вам предложил, – парировал Стокмар. – Ожесточите свое сердце. Позже вы сможете все искупить – стать самым преданным и нежным мужем во всем мире. И вы станете мужем, а не комнатной собачкой! Я всего лишь повторил вашу фразу. Вы только что упомянули о своей матери. Ее погубила слабость – моральная слабость.

Он увидел, как поморщился Альберт, но продолжил твердым голосом:

– Вы не подвержены ее слабостям. Всю вашу жизнь мы с вашим дядюшкой Леопольдом наблюдали за вами и направляли вас, чтобы не позволить унаследовать ее слабину. Дорогой мой мальчик, вы не должны, не имеете права сдаваться. Для вас стали меркой высочайшие стандарты. Вы сможете реализовать себя, только служа людям и идя на жертвы – это именно то, чего никогда не делала ваша несчастная мать. Вам не пристало проявлять слабость перед королевой. Вы должны самоутвердиться, даже если это вам и неприятно. Вы должны совершить этот поступок ради вашего дядюшки и меня, чтобы мы в вас не разочаровались.

– Мне так жаль мою мать, – пробормотал Альберт. – Она писала мне и Эрнесту. Боже, какие это были трагичные письма! Мальчиком я рыдал над ними часами. чтобы она ни делала, она потом страдала из-за этого.

– Я всегда был против вашей переписки, – заявил Стокмар. – Да, ваша мать страдала, но не забывайте, что она и грешила. Грешила из-за слабости…

– Я знаю, я знаю…

Альберт внезапно поднялся. Он знал, что, если барон станет продолжать и снова начнет перечислять грехи его неведомой матери, всеми отвергнутой и умершей в изгнании, он не сможет этого выдержать, хотя все сказанное и будет правдой, и разрыдается прямо перед ним. И тогда Стокмар станет его презирать. Он спокойно заявит ему, что это тоже проявление слабости. Принц не может рыдать. Принц всегда должен владеть собой и выполнять свой долг, даже если это безумно трудно.

– Если вы советуете, – наконец произнес он, – то я это сделаю. Но прежде всего хочу сказать вам следующее, барон. Королева считает, что она ждет ребенка. Никто об этом еще не знает, но я должен вам сказать об этом, чтобы вы еще раз все обдумали.

– Что ж, так еще лучше, – холодно заметил барон. – Обещаю вам, что ей это не повредит. Кроме того, в подобном положении вы ей будете нужны еще сильнее.

– Хорошо. Я вам расскажу, как у нас пойдут дела. Стокмар встал и ласково потрепал Альберта по спине.

– Мальчик мой, вы – очень умны и должны быть твердым. Ваш дядюшка и я гордимся вами!

Глава 10

Сначала никто не почувствовал перемены, кроме Лизен и Стокмара. Но Стокмар ждал этого. Первым признаком стали вспышки гнева Виктории – неконтролируемые и безудержные. Она отчитывала своих фрейлин за малейшие оплошности. Ходили слухи, что ее ежедневные совещания с Мельбурном тоже часто кончались скандалами. Королева была то очень нервной и раздражительной, то беспричинно веселой и оживленной. Порой она удивительно высокомерно и чопорно держалась даже со своими друзьями.

Потом слухи стали совершенно определенными. Королева беременна, а все женщины в ее положении время от времени невыносимы. Лизен часто заставала ее с красными от слез глазами и, зная, что королева ждет ребенка, сделала фатальную ошибку, посчитав, что раздражительность и депрессия Виктории происходят именно от ее состояния. Баронесса пыталась ее успокоить, без умолку болтала, как обычно, и так много рассуждала о будущем наследнике британского трона, что королева едва сдерживалась, чтобы не приказать ей замолчать.

Лизен радовалась и заявляла, что у Виктории непременно будет сын – милый маленький малыш, совсем как его мамочка. И тогда ее дорогая мадам выполнит свой долг перед родиной. Она будет королевой и у нее родится маленький принц Уэльский. Лизен намекала, что после рождения ребенка это одиозное замужество постепенно перестанет быть столь значимым для Виктории. Распевая дифирамбы будущему ребенку, старой баронессе удалось проигнорировать тот факт, что Альберт тоже в какой-то степени ответствен за будущего малыша. Если Виктория упоминала его имя, Лизен делала вид, что ничего не замечает, и переводила разговор на другую тему или просто сидела молча, уставившись куда-то поверх плеча Виктории с радостным выражением лица, как бы говорившим, что они вскоре перестанут касаться такой неприятной темы. Она уже больше не жаловалась на принца и не пыталась посеять сомнения в душе Виктории. Эта часть ее кампании прошла успешно. Теперь, по ее мнению, нужно было абсолютно исключить его из ее отношений со своей госпожой. Старая интриганка злорадно наслаждалась его унижением. При любой возможности она старалась укрепить свои позиции в управлении королевским хозяйством. Но так как она больше не пыталась что-либо выведать об отношениях Виктории со своим мужем, то была не в курсе новых осложнений.