Виктор! Виктор! Свободное падение - [21]

Его передернуло. Сигварт, мужайся! А если б подобное приключилось с ним, а он в тоненьком пальто? Более неподходящего момента просто не придумать. А все-таки приятно немного пощекотать себе нервы. Блаженствуя в тепле, он прислушивался к завыванию ветра за стеной.

«Хвост», инспектор Бьёрн Хатлинг, осторожно подал назад, увидев, что Ествик останавливается. Поняв, что клиент нашел приют в пансионате, инспектор по рации связался с шефом. Шредер твердо знал, как поступить. В Систранде есть контора ленсмана[5]. «Отправляйся туда, он подыщет тебе ночлег. Проследи, чтоб он подобрал тебе на завтра другую машину — чтоб Банан ничего не заподозрил. Сейчас я позвоню ему и предупрежу». И все. Никакого приказа возвращаться домой. Хатлинг вздохнул и спросил дорогу к конторе ленсмана.

Нильс Рюльстад оказался приятным мужчиной, не задававшим лишних вопросов. Он знал, что такое секретность, и без понуканий организовал ночлег и машину. В течение вечера Хатлинг трижды подъезжал к пансионату. Но клиент и носа не казал. Что и понятно: погода не располагала.

Во вторник в восемь утра, пока не развиднелось, Хатлинг сел за руль ленсманской синей «вольво», снабженной рацией. Он проехал пансионат и убедился, что «тойота» стоит на прежнем месте. Инспектор нашел небольшой проулок, выключил мотор и стал ждать. Погода немного улучшилась. С востока по-прежнему наползали тяжелые темные тучи, но снег шел с перерывами. Инспектору пришлось потомиться часа два, пока на пороге пансионата возник господин в желтом пальто — сегодня все шло по обычному графику. В бинокль Хатлингу было видно, с какой тоскливой неохотой Банан протирает переднее стекло. Интересно, он поедет дальше на север, к Дюрвику, или вернется обратно во Флатвал чтобы прорываться на запад?

Ествик выбрал последнее. Когда его машина проезжала мимо, Хартлинг пригнулся, пряча лицо — напрасная предосторожность, водитель «тойоты» не отрывал глаз от дороги — видно, старая резина здорово вела. Хатлинг позволил ему оторваться на несколько сот метров и пристроился сзади.

Горожанин Хатлинг наслаждался красотами природы, хотя догадывался, что в другое время года Фрейя производит более сильное впечатление. Пейзаж очаровывал его, чем дальше к востоку, тем больше. Что-то удивительно трогательное чувствовалось в этой безлюдности. И в странном освещении. Снежные равнины напоминали высокогорье. С трудом верилось, что летом эти белые сугробы тают, приходит море и заливает всю округу. Мыслима ли в самом деле такая идиллия, как расписал ленсман? Дорога то протяжно стелилась по равнине (видимо, вересковым пустошам), то вдруг принималась петлять вверх-вниз по горам, чередуя продуваемые ветрами перевалы с умиротвореннными долинами. Хатлинг разложил рядом с собой карту и примерно представлял себе, где они находятся.

Погода менялась так же резко, как и ландшафт, и несколько раз Хатлинг, к своему удивлению, видел куски чистого моря, неба и линию горизонта. Он покосился на спидометр. До западной оконечности Фрейи километра четыре. Небольшое селение у самого берега, которое они проехали, должно быть Бюствикеном. Как раз развиднелось, и он увидел кольца в воде у берега. Разведение лосося, успел похвастаться вчера ленсман Рюльстад. Он знает эти игрушки как свои пять пальцев, поскольку ему приходится гоняться и за рыбными ворами.

Дорога снова полезла вверх, на последний перевал. Открывшийся с вершины вид подавлял своей мощью. Драматически срежиссированное небо с резкими переходами от кипенно-белого к сине-серому напомнило ему морской пейзаж Педера Балке — у отца дома висела репродукция. Или все дело в маяке, отсвечивающем на заднем плане? Шлетрингский маяк. Самый высокий в Норвегии, насколько он помнит. Чуть ближе маяка торчит еще что-то, три мачты, цветом почти сливающиеся с небом. Они стоят особняком, влево наискосок от дороги.

«Тойота» сбавила скорость. Банан тоже решил полюбоваться видом? Потом вдруг остановил машину, съехав на стоянку у обочины. Хатлингу некуда было деться, пришлось проехать дальше. Хорошо, за первым же поворотом нашлась еще одна стоянка. Едва инспектор вылез из машины, как холодный ветер продрал до костей. Хатлинг натянул на глаза меховую шапку и застегнул кожаную куртку. Потом вприпрыжку помчался назад к повороту.

Вот это да! В двухстах метрах от него Ествик — в негреющем летнем пальтишке — вылез из машины и, как цапля, зашагал куда-то по снегу. Явно не по нужде, укрыться там негде. Хатлинг не верил собственным глазам. Сейчас для торговца карманными калькуляторами Ествик, как ни крути, вел себя в высшей степени подозрительно. Инспектор поискал глазами что-нибудь необычное в том направлении, куда пробирался Банан. МАЧТЫ. Хатлинг развернулся и бегом бросился назад к «вольво». О том, чтобы идти по пятам за объектом в чистом поле не может быть и речи. Остается одно — бинокль.

Ествик не ценил оказанную ему Конторой честь, к тому же он забыл шапку. Ледяной ветер сжал голову, и больше всего агенту хотелось плюнуть на всю операцию. Но удобными случаями не разбрасываются. Он наконец-то нашел описанное во «Фрейяависен» место; и видимость приемлемая. Наверняка к мачтам есть дорога, но или ее бесследно замело, или она отходит от шоссе где-то в другом месте. Поначалу, пока он поднимался на холмик, все шло сносно. С перешейка стало видно, что до мачт полкилометра максимум. Но ветер стоял, как стена взбаламученного воздуха. Снег забился во все неровности и воронки пересеченной местности, превратив ее в снежную топь. Идти лучше по отрогу холма, где проглядывает черно-серая порода. Но чем выше, тем сильнее лютует ветер.