Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея - [30]

Когда Юрзинов возглавил сборную России на Олимпиаде в Нагано в 1998 году, то не взял Виктора в качестве консультанта. Я его понимаю как человека. Он хотел выиграть! А до этого в сборной исторически он оказывался вторым (как Тарасов у Чернышёва). Володя, наверное, понимал, что в их паре всё равно Тихонов рассматривался как главный. И многие подумали бы по привычке, что и в Нагано Тихонов доминирует. А после Олимпиады Володя сказал Виктору: «Я сделал ошибку, что тебя не пригласил».

Кстати, Юрзинов был ассистентом Виктора на Кубке Вызова. Они через многое вместе прошли. И много вместе выиграли. Жаль, что в Нагано не получилось. Не получилось выиграть. И не получилось вместе.

Рыбалка

Виктор никогда не был рыбаком, в отличие от Бориса Майорова. Он о Боре говорил, что тот взахлеб рассказывает – как поехал на рыбалку, кого поймал и какого размера. Но когда мы отдыхали в поселке Фрунзенское в военном санатории для офицеров стран Варшавского договора, там нам устраивали рыбалку. Виктор, правда, не хотел. Потому что надо в пять утра вставать. А вот я была готова на такие жертвы. Ловили мы пикшу и камбалу. Причём ловишь на дурака – забрасываешь «дурочку», на которой много крючков и никаких червей. А рыба всё равно ловится.

Сначала Виктор возражал. Ну, а когда отправились на рыбалку, то увлёкся. Всё-таки спортсмен по духу. Появился азарт. Мне стало удаваться поднимать его ни свет ни заря – мы удили рыбу, катались на катере, а к завтраку возвращались в санаторий. Часам к девяти-десяти. Он с удовольствием занимался этим делом. А я не могла пережить, если он ловил больше меня. Каждый из нас смотрел, сколько вытянул другой. Мы стояли по разным бортам катера. И с увлечением соревновались.

Но в другое время – вне крымского отдыха – у него не возникало желания посидеть с удочкой. Для многих людей рыбалка – это возможность провести день в одиночестве, отдохнуть от окружающих, от забот и хлопот. Я бы, кстати, поняла, если бы Виктор мне однажды сказал, что собирается на рыбалку. Более того, я бы за ним не увязалась – каждый должен иногда побыть один. Но радость рыбалки была чужда Виктору. Это не его досуг.

И ни разу в жизни он не был на охоте. Тоже, вроде бы, любимое мужское занятие… Комизм в том, что у нас дома есть ружья. Одно ружье – уникальное. Такое ружье было подарено всего двум людям – первому президенту России Борису Ельцину и Виктору. Ружье инкрустировано золотом, серебром, слоновой костью. Так красиво на ружье всякие звери вырезаны – можно залюбоваться, даже если сам не охотишься. Ружье висит на стене, и никто из него ни разу не выстрелил.

Ружья в разное время дарили олигархи, богатые люди. Как сувенир, как дорогой подарок, как красивую вещь. Без практического применения. А с другой стороны, они ж не знали, чем Виктор интересуется. Или полагали – раз ружье появилось, то Тихонов пойдет на охоту.

Пытаюсь вспомнить, видела ли Виктора стреляющим. Он же военнослужащий – должен уметь стрелять! Может, он проходил какую-то подготовку, когда был совсем юным – не знаю. Но если даже я его в форме видела раза четыре – не больше, то понятно, что стреляющим застать его не посчастливилось. А форма у него висела во дворце ЦСКА. На случай, если министр вызовет. Или замминистра. Надел – и поехал. Но табельного оружия у него не было. Ни дома, ни во дворце.

А вот я, между прочим, стреляла в колонии строгого режима! Всех сотрудников заставляли стрельбами заниматься.

Лейк-Плэсид 1980

После серебра на Олимпиаде 1980 года Виктор приехал измочаленный – видимо, очень сильно себя винил. Так же сильно он переживал, когда в первый раз сборная играла под его руководством на Приз газеты «Известия» в 1977 году. Наши проиграли чехам 3:8, и ему стало плохо с сердцем. Виктору оказывали медицинскую помощь. То есть не просто подержался за сердце – и всё, отлегло. Настоящий приступ! До того четверть века вместе прожили, и никогда у него с сердцем не было проблем, а тут этот жуткий матч с чехами… Но руководство посоветовало не обращать внимания, потому что главное – чемпионат мира.

После неудачи на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде Виктор был удручен, но не позволил своему организму отреагировать так же, как в декабре 1977 года. Он был эмоционально сильным человеком и выдержал этот страшный удар. Анализировал и долго сомневался – ошибка или нет то, что он поменял Владислава Третьяка после двух пропущенных от американцев шайб. Потом всё-таки подвёл черту: «Наверное, я ошибся – не надо было Владика менять».

Сомнения были у него, но это естественно. В наше время серебро взяли бы на Олимпиаде, и то счастье. Но тогда другое время было.

Виктор не только ту неудачную Олимпиаду так тяжело через себя пропустил. Он любую игру осмыслял, переживал. За матч мог потерять два килограмма веса. Обычная игра чемпионата Советского Союза – и потерять полтора-два килограмма, стоя на одном месте, – это кажется невероятным!.

Критики, естественно, после той неудачи навалилось много. Но руководство ему сказало: «Виктор Васильевич, работайте». Сам он был готов к тому, что услышит: «Чао, бамбино, сорри». Была такая песня у француженки Мирей Матье, как раз в те времена все её слушали. И Виктор был готов, что ему помашут ручкой.