У книги, которую вы держите в руках, непростая судьба. Рукопись, над которой Анатолий Владимирович Тарасов работал в последние годы жизни, была закончена в начале девяностых, но ей не суждено было увидеть свет при жизни автора. В переводе книга вышла в США осенью 1995-го уже после его смерти, а российские специалисты и любители хоккея знакомятся с итоговым трудом «отца русского хоккея» с опозданием в двадцать лет… У нас действительно долго запрягают, увы!
Я хочу выразить огромную признательность всем тем, благодаря кому, последняя книга моего деда увидела свет, не смотря на многие, присущие нашему времени и месту трудности:
моей бабушке Нине Григорьевне Тарасовой и моей маме Галине Анатольевне Тарасовой, за то, что сохранили рукопись и архив А. В. Тарасова;
Лу Вайро, за дружбу, за американский вариант рукописи и поддержку;
Юрию и Светлане Кармановым за поддержку и помощь в выборе издателя;
Юрию Васильевичу Королёву за поддержку, ценные воспоминания и комментарий к изданию;
Континентальной Хоккейной Лиге и лично Александру Ивановичу Медведеву за поддержку и помощь в издании книги;
Федерации Хоккея России и лично Владиславу Александровичу Третьяку за поддержку и помощь в издании книги;
Евгению Александровичу Майорову, Борису Петровичу Михайлову и Николаю Николаевичу Урюпину за память;
Татьяне Тарасовой, Алёне Тарасовой и Андрею Никитину за помощь и поддержку;
Валерию Агронскому за работу над книгой;
Издательству ЭКСМО и лично Сергею Черкасову,
Екатерине Ивановой и Анне Соседовой.
Алексей Тарасов,
внук А. В. Тарасова
Владислав ТРЕТЬЯК
Президент Федерации хоккея России,
трехкратный олимпийский чемпион
…Страницы, тронутые временем. Страницы, напечатанные на обычной пишущей машинке. Страницы, не позволяющие мне отвлечься на что-либо постороннее.
Что-то было мне знакомо, близко, важно, а что-то оказалось новым и требовавшим осмысления.
Я читал рукопись книги Тарасова.
Книги, которую Анатолий Владимирович написал в конце своей яркой и необычной жизни.
Книги, которая вышла еще при его жизни… в Америке.
Книги, которая готовилась к выпуску в свет в России спустя почти два десятка лет после ухода великого тренера.
Анатолий Тарасов – отец-основатель отечественного хоккея: заложил фундамент нашей хоккейной школы, определил векторы ее развития, выработал эффективные и самобытные подходы к тренировочному процессу.
Анатолий Владимирович стал для меня вторым отцом. Взял под личную опеку, когда мне было только семнадцать лет, и воспитывал буквально в круглосуточном режиме, не давая остановиться, удовлетворившись достигнутым уровнем. Требовательность педагога зашкаливала, новые идеи возникали постоянно; они требовали экспериментов и последующего анализа – то и другое делалось совместно тренером и спортсменом. Однако за таким жесточайшим трудовым графиком была спрятана отеческая забота Анатолия Владимировича обо мне, о Фирсове и Викулове, о Рагулине и Кузькине, о Харламове и Михайлове, Петрове и Лутченко… Обо всех нас.
Я был поражен, когда в одной из первых глав прочел об отказе молодого советского специалиста Тарасова от зарубежной командировки на турнир с участием канадцев. Отказ по собственному желанию от возможности впервые воочию увидеть родоначальников игры?! Он прислушался к словам Михаила Давидовича Товаровского – своего учителя, которого безмерно уважал: «Вам не следует никуда ехать! Вы не созрели смотреть зарубежный хоккей. Ведь, если вы увидите иностранцев, сами уже ничего придумывать не будете – так человек устроен. А надо выдумывать, создавать свое. А уж когда твердо встанете на собственный путь, тогда и ездите, смотрите…»
Ключевые моменты случаются как в матчах, так и в человеческих судьбах. Тарасов, которому тогда едва перевалило за тридцать, продолжил идти своим путем. Искать, придумывать, находить и ошибаться, снова находить. Спустя какое-то время учитель благословил возмужавшего ученика на знакомство с родоначальниками хоккея; Анатолий Тарасов уже нащупал пути совершенствования игры, уже приступил к созданию своей системы подготовки, которую впоследствии активно развивал.
Он присматривался к канадскому стилю, получая массу впечатлений и информации для творческой переработки. Главным же оставалось строительство советской хоккейной школы по им же придуманным законам.
Тарасов жил хоккеем. И постоянно находился под прессингом: догнать канадцев – сравняться с ними – превзойти родоначальников…
Под таким же жесточайшим прессингом оказывались и игроки ЦСКА. Ведь тренер не существует сам по себе, не может ограничиться кабинетной тишиной или теоретической дискуссией с коллегами; наставник проявляет себя в работе с командой – в тренировках и матчах, в турне и турнирах. И я тот прессинг ощутил на себе по полной программе.
Вскоре после зачисления в «основу» ЦСКА он неожиданно озадачил меня:
– Тебе сколько лет?
– Семнадцать.
– А я хочу, чтобы ты тянул на двадцать пять – по мастерству, по мужской зрелости.
– Как это, Анатолий Владимирович? Что-то не пойму.
– Скоро сам разберешься. Ну что, «полуфабрикат», будешь вкалывать на полную катушку? Тогда толк будет.