Хоккей. Родоначальники и новички - [2]

– Так я же все выполняю.

– Да это все цветочки. Будешь щадить себя – отправишься в шахту, в забой!

– Какая шахта, Анатолий Владимирович? Я же в десятом классе учусь.

– В шахту! Ты меня понял, надеюсь.

Еще через месяц-два Тарасов заставил меня… тренировать детишек из цээсковской школы. Сам-то я только-только из нее вышел, мне самому набираться опыта надо, а тут из меня преподавателя делают. Что за тренерская причуда? А он одной фразой все растолковал:

– Тренируя мальчишек, ты сам будешь все осмысливать до мелких деталей.

Родители воспитали меня человеком ответственным и добросовестным. А в команде ЦСКА дня не проходило, чтобы старший тренер не нашел повода придраться ко мне. Я терпел, терпел, потом не выдержал:

– Анатолий Владимирович, я же все ваши задания выполняю, а вы все равно недовольны мною…

– Если я вам, молодой человек, перестану делать замечания, значит, вы для меня – мертвый игрок. Усекли с первого раза?

А однажды Тарасов и вовсе сразил меня наповал. После победы в важном матче – то ли со «Спартаком», то ли с «Крыльями Советов» – вызвал меня к себе в тренерскую. Я только успел душ принять и переодеться.

– Молодой человек, что вы думаете о сегодняшней игре?

– Как что? Здорово команда сыграла. И я вроде не подвел. Все нормально.

– Вижу, не разобрались, что к чему. Идите и подумайте. Жду через десять минут.

Я пытался догадаться, на что намекает мэтр, но тщетно.

– Анатолий Владимирович, мы же вчистую их переиграли. Какие еще могут быть вопросы?

– А у вас, молодой человек, в матче я заметил техническую погрешность, совершенно недопустимую для вратаря ЦСКА… Так что будьте любезны явиться завтра утром в зал и повторить два упражнения для этого элемента – по 500 раз. Ясно?

– Ясно.

И я пришел назавтра, когда команда не тренировалась, и повторил те упражнения столько раз, сколько было сказано. И никто за мной не следил.

Собственно, вся моя работа под началом этого тренера и состояла из подобных эпизодов. После его указаний я устранял какие-то недостатки, но следовали новые, не менее конкретные и жесткие «придирки». И никого не оставлял Анатолий Владимирович в покое, в благодушном состоянии духа и тела. И Фирсову, и Рагулину, и Харламову, и Михайлову доставалось… Борису внушал: «Зачем ты бегаешь по углам площадки? Твое место перед воротами. На пятачке будешь королем!» И прав в очередной раз оказался Тарасов: Борис Михайлов забросил больше всех шайб в чемпионатах Советского Союза.

В книге мэтр постоянно возвращается к идее непримиримого противостояния и взаимообогащения двух ведущих хоккейных школ – канадской и советской. Параллельно он акцентирует внимание читателя на важности учебно-тренировочного процесса, который позволял наставнику ежедневно продвигаться в творческом поиске. Тренировка, согласно Тарасову, – главный двигатель прогресса. Именно на будничных занятиях он вносил новые элементы в подготовку, репетировал тактические построения, шлифовал индивидуальное и командное мастерство. Знаю, что бытует мнение о якобы страшных тарасовских перегрузках и немыслимо сложных упражнениях. На самом деле игроки ЦСКА любили его тренировки – интенсивные, зажигательные, всегда с какой-нибудь новизной. Были они сложными и тяжелыми, зато живыми, эмоциональными и, кстати, недолгими – час с небольшим, как правило. И поэтому мы «переваривали» нагрузки относительно легко. Тренировки были заранее тщательно спланированы и шли без малейших сбоев. После такой подготовки команда ЦСКА выходила на матч во всеоружии и чаще всего буквально сминала соперника.

Признаюсь, был в году период, когда даже бывалые армейцы проявляли особое упорство и волю на тренировках. Летом закладывалась база общей и специальной физической подготовки; упражнения предлагались тяжелые либо очень тяжелые. Надо понимать, что в те годы никаких тренажеров в хоккейных клубах не было. Чего только Анатолий Владимирович не изобретал в стремлении превратить ведущих советских хоккеистов в атлетов мощных, подвижных, координированных, способных достойно противостоять звездам североамериканским.

Технической оснащенности игрока и тактическому арсеналу команды Тарасов уделял пристальное внимание. Без этого тоже было невозможно выдвинуться на лидирующие позиции в мире. И Анатолий Владимирович экспериментировал постоянно с базовыми компонентами хоккейного искусства. А как оценить его индивидуальную работу с «полуфабрикатом» Третьяком? Тогда же и должности такой не было в советских клубах – тренер вратарей. И здесь его фантазия и неугомонность не знали предела. Тренер-универсал, тренер-многоборец. Стать таким его заставила сама жизнь – та сверхзадача, которой посвятил всего себя без остатка: догнать и перегнать родоначальников игры.

В многогранном величии Тарасова я, как его воспитанник, подчеркну еще то, в чем он был исключительно силен. Анатолий Владимирович являлся психологом высочайшего класса! Игроков будто кожей чувствовал: знал, с кем, когда и как переговорить, знал, какие душевные струны затронуть, чтобы хоккеист раскрыл свои возможности по максимуму.

Видел талант, распознавал незаурядность, когда коллеги равнодушно проходили мимо; помогал потенциально яркому игроку заблистать, когда коллеги в похожих обстоятельствах пускали дело на самотек; поддерживал звездного мастера в тонусе, не позволяя расслабляться, когда коллеги довольствовались текущим положением дел.