Виктор Лягин. Подвиг разведчика - [119]

Не совсем также понятно, откуда врач-фтизиатр смогла бы достать такие воистину «лошадиные» дозы отравляющих веществ, чтобы отравить и зерно на элеваторе, и скот в скотоприемнике. Попросить одну-две ампулы с ядом Лягин, как представляется, мог — но тут-то были совершенно иные масштабы и он, без всяких сомнений, прекрасно понимал, что Любченко такая задача просто не по силам… Так что вряд ли он мог обращаться к Марии Семеновне с подобной нелепой просьбой. Ну и опять «азбука» — кто будет сообщать, для чего именно ему нужен яд? Даже если Лягин и был на все сто процентов уверен в патриотизме Любченко, то были ли у него гарантии, что она не попадет вместе с этим ядом в гестапо, а если, не дай бог, такое произойдет, то сумеет ли она вынести все пытки, не завалив готовящуюся операцию?

Это всё — во-первых. Во-вторых, если Любченко, как она показывала на допросе, еще в ноябре сообщила в гестапо, что «Корнев» — это совсем даже не Корнев, но тот самый неуловимый «Кент», то почему же тогда «Корнев»-Лягин-«Кент» еще так долго оставался на свободе? Подумать только: в городе чуть было не произошла диверсия на нефтехранилище, дважды горел крупнейший склад, были взорваны два аэродрома, уничтожены запасы зимнего обмундирования, портовый кран утонул — так неужели же николаевские гестаповцы не чувствовали, как качаются под их, извините, задницами стулья, не слышали, что по ночам в их окошки настойчиво стучит зловещий призрак Восточного фронта? Одно дело — постфактум вешать или расстреливать десятки безвинных заложников, тем самым еще более озлобляя местное население, а совсем другое — представить своему руководству самого главного здешнего партизана. Так неужели, если бы фрау Любченко в то самое время действительно «сдала» Лягина гестаповскому старшему следователю Роллингу, он бы не принял никаких радикальных мер? Не верим!

Показания Марии Семеновны — хотя это и совершенно официальный документ — вызывают немалое сомнение и, повторим, похожи на намеренный самооговор. Нет, не сделанный под нажимом «безжалостных следователей НКВД», какими показывают их в наших телесериалах, но скорее представляющий собой акт отчаяния — примерно так же старается ужалить хоть кого-то издыхающий скорпион. Своими «признаниями» Любченко дает понять, что она была всех умнее, а потому и сумела «переиграть» и Лягина, и Роллинга, который, по ее мнению, определенно ее недооценивал.

…И вот здесь мы буквально утыкаемся в личность Марии Любченко, потому как для нас она представляется некоей загадкой.

Как она выглядела внешне, мы не представляем. Женщина за пятьдесят — это, конечно, женщина, что называется, в возрасте. Но ведь Мария Семеновна давно уже жила одна — вдова без детей, ни о ком кроме себя заботиться не надо, по своей работе она постоянно, что называется, «на публике», то есть должна была следить за собой. Наверное, следила тщательно, а потому и могла выглядеть лет эдак на десять моложе, чем была на самом деле… В гестапо ведь, в конце концов, не дураки работали! Понимали, что агентесса должна притягивать к себе людей, вызывать их интерес, желание распушить перед ней хвост — и вообще желание… Будь это какая-то «кошелка», давно уже позабывшая про косметику и свою женскую природу, вряд ли бы она смогла сдать гестапо нескольких разоблаченных ею подпольщиков — а таковых в общем-то оказалось немало…

Кстати, что интересно, в одних источниках Любченко проходит как подруга Эмилии Иосифовны Дукарт, тогда как в других значится как знакомая или подруга самой Магдалины. Явно ведь усердно молодилась! Вот и «инженер Корнев» с ней весьма охотно контактировал, вроде бы не раз встречался, даже у нее дома, кажется, бывал…

И вот тут уже мнимая откровенность Виктора Лягина, о которой так подробно рассказывала на допросе Любченко, приобретает совершенно иной «окрас» — мол, даже сам руководитель подполья не устоял перед ее чарами…

Однако хотя Мария Семеновна и предлагала такой вариант следователям НКВД, мы в это категорически не верим! Если Любченко действительно добросовестно и оперативно передавала получаемую информацию сотрудникам СД — то они, как мы уже говорили, схватили бы «Кента» при первом же на него указании. Не та, повторим, была ситуация в городе, чтобы играть в оперативные игры с уже разоблаченным резидентом, а «допрос с пристрастием» гестаповцы считали наиболее эффективным методом дознания… К тому же, насколько мы понимаем, Виктор Александрович был человеком разумным, и, вдобавок, думается, что печального «американского опыта» ему с лихвой хватило на всю оставшуюся жизнь, чтобы не заводить без санкции руководства новых «служебных романов».

…Но все-таки Любченко крутилась вокруг Лягина — понять бы: для чего? Ведь, как мы полагаем, ничего предосудительного — с точки зрения своих «хозяев» — она про «инженера Корнева» тогда не знала.

Глава четырнадцатая ЛЮДИ МОЛЧАЛИВОГО ПОДВИГА

Ну, вот и последняя глава… Заключительная глава нашей книги, последняя глава жизни Виктора Александровича Лягина — Героя Советского Союза, капитана госбезопасности. Впрочем, 9 февраля 1943 года, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР «О званиях начальствующего состава органов НКВД и милиции», он был переименован в подполковника государственной безопасности, что теперь соответствовало одноименному армейскому званию, но Лягин об этом уже не узнал…