Викинг - [108]

— Откуда ты узнал эту тайну? — спросил я.

— Тебе следовало лучше прятаться от чужих глаз. Это было не так уж сложно. Один из моих людей улегся перед палаткой Китти, прикинувшись пьяным, подсмотрел все в дыру и рассказал мне. Это, конечно же, колдовство, и я держу пари, что это сделал карлик Андвари, который владел волшебным колечком!

Он промолчал, а потом заговорил уже спокойно.

— Оге, по всем законам норманнов я должен и имею право убить тебя. Та жестокая шутка Рагнара не требовала такой мести. Когда он бросил тебя крабам, ты был рабом, и это было твое наказание, за которое нельзя мстить.

— Теперь я вижу, что никогда не был таким, как положено рабу.

— Наверное, и мой отец видел это. Он думал, что ты сын великого ярла и тоже будешь великим. С начала он даже хотел дать тебе смерть, достойную викинга.

— Я помню, — ответил я.

— Честно говоря, я не понимаю, почему он желал так почтить тебя, и прошу у тебя позволения пронзить тебя мечом. Ты первый нанес удар — на моем лице девять шрамов — и ты был тогда рабом, я должен был бы предать тебя рабской смерти, но вместо этого я собираюсь произнести слова Рагнара.

Вокруг нас толпились люди. Но я хотел разглядеть одну лишь Моргану, и мне удалось заглянуть ей в лицо. Но тут заговорила Меера.

— Хастингс, ты назвал меня ведьмой, но я все-таки прошу позволения сказать.

— Говори.

— Те слова Рагнара слышали немногие. Повтори их.

— Оге, я предам тебя смерти Красного Орла.

— Ты сказал «я», — сказала Меера. — Твоими устами сейчас говорил дух Рагнара. Теперь все воины слышали, что ты сам омочишь руки в крови раба. Но ты не должен этого делать. Пусть все услышат, что ты поручаешь это кухарю.

— Если ты скажешь, что Оге — сын кухаря с поварни Рагнара, я все равно убью его сам на глазах всего войска.

Китти засмеялась.

— Почему ты смеешься, желтая ведьма? — спросил Хастингс, наливаясь кровью.

— Неужели ты поддашься на ее хитрость, великий Хастингс? — не дала ей ответить Меера, побледнев. — Я хочу, чтобы ты сделал это сам. У тебя получится прекрасно. Его распрямленные ребра будут очень похожи на крылья орла. Ты величайший из сыновей Рагнара. И это увидят все…

Хастингс двинулся к ней, пока она говорила, и с размаха ударил ее по лицу. Она упала, но подниматься не стала. Быстро метнувшись вперед, она лизнула его башмак.

— Ты самый великий из сыновей Рагнара. И это выкуп за мои слова. Могу ли я подняться, мой конунг?

— Вставай.

Хастингс повернулся к Эгберту:

— Прикажи своему кормщику идти вниз по реке. «Огненный Дракон» и «Гримхильда» пойдут следом.

И раздался крик: «Весла на воду!»

Пока все занимали свои места, Китти и Куола подошли ко мне, и Китти заговорила по-лапландски, чтобы нас не подслушали.

— Когда мы поднимались вверх по реке, Куола заметил бревна с железными шипами, вбитые в дно, чтобы остановить драккары. Но англичане не успели вбить все. Викинги пришли раньше. Можно попытаться посадить драккар на мель, как тогда Рагнара.

— Но до берега близко и многие спасутся.

— Зато и мы спасемся. Следи за рукой Куолы — в нужное время он почешет голову, а потом повернется к тебе.

Хастингс занял свое место на носу и повесил свой щит на борт. Куола тоже, как обычно, пошел на нос осматривать берега. Хастингс ударил в свой щит рукоятью меча, и щит издал тягучий низкий звон.

Алан тут же вскочил со своего места:

— Что это значит?

— Я должен объяснять скальду его же обычаи? Оге, когда король приговаривает к смерти своего ярла, то бьет в щит в знак того, что певец должен петь песню смерти, и Алан это знает.

— Я знаю это, Хастингс, но я не знал, что ты король, — ответил Алан.

— Я был всего лишь ярлом Хорика, конунга данов, как до меня — Рагнар. Но сейчас я объявляю себя повелителем бриттов.

— Оге, могу ли я спеть твою песню смерти?

— Начинай, — ответил я, — но боюсь, ты не успеешь ее окончить.

— Для короткой песни времени хватит. После твоей смерти пройдут века. Я назову ее «Смерть Оге Дана».

Алан сел на корме, достал арфу, и его пальцы побежали по струнам. В этот момент в его мыслях рождались образы и звуки его новой песни. И он запел.

— Чего ждете вы ночью, добрые женщины?

Есть ли новости о королеве? — печалился Гофри Король.

— Она родила тебе сына, прекрасного, словно бог,

А фея подарила ему имя и дорогое кольцо.

— О, как нарекли его, добрые женщины,

О, назовите мне имя, — все спрашивал Гофри Король.

— Зовут его Оге, он будет прославлен

И подвиг он совершит, защищенный кольцом!

— Какая же фея его нарекла, скажите мне, женщины?

И чем он отдарит ее? — спрашивал Гофри Король.

— Черноволосая фея Моргана ему подарила кольцо,

И смерть при Ронсевале будет платой за то.

— Стой! — закричал Хастингс, покраснев так, что стало не видно ран. И когда смолкли звуки песни и струны прекрасной арфы стихли, продолжил: — Алан, что значит эта нелепость? Гофри был королем франков во времена Кловиса. А битва при Ронсевале произошла девяносто лет назад между отрядом Карла Великого и сарацинами.

— Если ты потерпишь, то услышишь, как Оге стал паладином Карла Великого. Я думаю, он убьет сына Карла Великого, чтобы отомстить за своего, позже он переоденется им и встретит в единоборстве короля сарацин. Если тебе не нравится, что он погибнет с Роландом при Ронсевале, можно его усыпить волшебным сном. Если хочешь, я сделаю его одним из рыцарей Круглого Стола короля Артура.