Викинг - [107]
— Пусть она спросит то же самое у другого лапландца, который не понимает нашего языка, — тихо подсказал Алан.
Хастингс кивнул, и Китти заговорила с Куолой, а потом сказала нам:
— Куола, во-первых, говорит, что до Лапландии далеко, а я — сестра его матери, и он пойдет со мной. Во-вторых, он надеется, что Оге возьмет нас с собой, и будет кормить нас, и охотиться с нами. И, в-третьих, он говорит, что если наши души не смогут отправиться вслед за Оге, то они войдут в птиц и вернуться в Лапландию.
— Они не сказали ничего нового, — сказал Хастингс Алану, и его шрамы побагровели. — Я сказал то же самое, но другими словами. А так как время Оге уже истекло, то…
— Ты не спрашивал Кулика — Марри с острова Морс.
— Я не хочу его слушать.
— Хастингс, никак ты воображаешь, что сможешь уйти от моей мести? Закрой мой рот — хоть зашей его струной моей же арфы — и месть моя усилится тысячекратно в устах всех скальдов, живущих и еще нерожденных. Они сотрут тебя, как ненужное слово с пергамента, а твое имя сольют с именем твоего родича, Хастингса Жестокого. И ты не будешь знать покоя ни на земле, ни под землей.
— Марри глух и нем. И если я боюсь его, пусть меня оставит удача. Спроси его.
И Алан принялся показывать Кулику на пальцах вопрос Хастингса. Марри улыбнулся и показал ответ.
— Он говорит, что вокруг тишина, и вряд ли будет тише в могиле. Он сказал, что до Оге видел мало чего хорошего, в том числе и твое разукрашенное шрамами лицо. И Марри считает, что без Оге мир станет унылым и что он надеется посмотреть на иные красоты, отправившись с ним.
Лицо Хастингса, и впрямь, стало неприятным. Сдается мне, оно вполне могло испугать злую ведьму в лесной части, ведь она не знала, отчего оно стало таким. Он был зачат мужчиной и рожден женщиной и мог приобрести знание и силу зла, недоступные ни одному демону. Он мог смеяться и над Раем Эдит и над Хелем норманнов, но ни за что не стал бы смеяться над местью Алана.
Я не знал, что это значит. Я не понимал этого.
— Ваш уход с Оге не задержится, — сказал Хастингс всем говорившим. — Меера, ты стоишь ближе всех к Китти, обыщи ее и найди вертящуюся железную рыбку.
Я не смог помешать белоснежным длинным и нежным рукам этой женщины, которая держала в них всю Европу: когда они потянулись к груди моей желтокожей кормилицы, я рванулся вперед, но один из дружинников Хастингса, гордый и властный викинг Хедрик, оказался у меня на пути, и удар его кулака едва не проломил мне висок. Ослепленный и оглушенный жестокой болью, я рухнул на палубу. И когда я попытался закричать Китти, чтобы она бросила рыбку в море, из моей груди вырвался лишь хриплый стон.
Однако она успела разгадать мое желание и дернула за веревку; веревка оборвалась, но Китти не сумела выбросить Искателя Звезды. Ее маленькие запястья были стиснуты мощными руками двух воинов, а третий приставил сверкающий нож к горлу Куолы.
— Я прошу простить меня, Оге, — сказал Хастингс без тени насмешки, когда я опомнился от удара, — но я боялся, что ты никому не позволишь коснуться твоей вёльвы. И еще опасался, что ты прикажешь ей выбросить это волшебное железо в море. Но теперь, когда у тебя было время передумать, я надеюсь, что ты отдашь свой талисман — или как ты там его называешь — викингам.
— Если только ты не натравишь на Китти Мееру.
— Мне следовало знать, что тебе это не понравится. У меня самого был какой-то страх перед этой ведьмой, но я отделался от него и думал, что и ты тоже. Теперь я презираю ее, так как после смерти Рагнара она не придумала ничего лучше — или хуже, — как следить за всеми. Но прежде чем мы продолжим, я вынужден подвергнуть тебя одному унижению; когда наступит срок, я избавлю тебя от него.
— И что же это такое?
— Веревка на твоих ногах. Я думаю, ты встретишь свою судьбу, как викинг, но никто не может быть уверен в поступках человека перед лицом смерти. И я не осуждаю тебя за то, что ты заковал моего отца Рагнара, и не снимал с него цепей до самого колодца.
— Это справедливо, — ответил я, — но я не согласен, что судьба подготовила мне смерть от твоих рук. Я не знаю, чего хочет моя судьба.
Хастингс улыбнулся:
— Тебе было бы легко зацепить жизнь своим железным крюком, и многим храбрецам довелось узнать это, когда, поворачиваясь лицом к смерти, они видели твое. И поэтому те люди, которые свяжут тебе ноги, снимут и твой крюк.
Я кивнул, и люди Хастингса принялись за работу. Когда они закончили, я сумел встать и опереться спиной о стойку кормового навеса, как некогда о шест в той яме, куда меня бросил Рагнар.
— Кому ты позволишь взять железную рыбку? — спросил Хастингс.
— Она принадлежит Марри. И сказать должен он.
— Нет. Раз ты ей пользовался, значит она твоя.
— Тогда я скажу Китти отдать ее тебе. Но никто из твоих людей не должен прикасаться к ней. После моей смерти она должна быть отдана Бьёрну.
— Почему Бьёрну?
— Из всех сыновей Рагнара он больше всех похож на отца.
— Господи, спаси нас! — услышал я чей-то крик. Я подумал, что это Энит.
— Так и будет, и все, кто слышал нас, будут свидетелями.
— Китти, вложи рыбку в руку Хастингсу, — приказал я.
Китти подчинилась с каменным выражением лица. Хастингс тут же принялся осматривать рыбку и словно забыл о нас. Связав концы веревки, он вертел ее вперед и назад. Я удивился, как много он знал о ней.
Роман Э. Маршалла «Победитель» об Александре Македонском в присущей только этому писателю традиции рассказывает о человеке, чья страсть к любовным победам шла рука об руку с его ненасытной жаждой славы и власти. Александр начертал свое имя кровью и пламенем на страницах истории, создав величайшую монархию древности.Поставив весь мир на колени, он стал Победителем.
«Мир приключений» (журнал) — российский и советский иллюстрированный журнал (сборник) повестей и рассказов, который выпускал в 1910–1918 и 1922–1930 издатель П. П. Сойкин (первоначально — как приложение к журналу «Природа и люди»). С 1912 по 1926 годы (включительно) в журнале нумеровались не страницы, а столбцы — по два на страницу, даже если фактически на странице всего один столбец. Журнал издавался в годы грандиозной перестройки правил русского языка. Зачастую в книге встречается различное написание одних и тех же слов.
Двое друзей — бывший виллан Жак из селения Монтелье и обедневший арденнский рыцарь сир Робер де Мерлан наконец-то стали полноправными членами ордена Святого Гроба, одного из наиболее могущественных тайных орденов крестоносного братства.Теперь, выполняя волю Римского Папы Григория Девятого, Жак и Робер в составе отряда рыцарей отправляются с некой секретной миссией в Багдад, чтобы тайно встретиться с наследниками великого Чингисхана. Речь пойдет о сокровищах Повелителя Вселенной…Но враги не дремлют и каждый шаг героев будет оплачен кровью…«Рыцарский долг» является продолжением уже известного читателю романа «Рыцарь святого гроба».
Путешествие графов дю Нор (Северных) в Венецию в 1782 году и празднования, устроенные в их честь – исторический факт. Этот эпизод встречается во всех книгах по венецианской истории.Джакомо Казанова жил в то время в Венеции. Доносы, адресованные им инквизиторам, сегодня хранятся в венецианском государственном архиве. Его быт и состояние того периода представлены в письмах, написанных ему его последней венецианской спутницей Франческой Бускини после его второго изгнания (письма опубликованы).Известно также, что Казанова побывал в России в 1765 году и познакомился с юным цесаревичем в Санкт-Петербурге (этот эпизод описан в его мемуарах «История моей жизни»)
Густав Эмар — признанный классик приключенческого жанра, романист с богатейшим опытом морских путешествий и опасных экспедиций в малоизученные районы Африки и Южной Америки. Он командовал пиратской бригантиной и томился в плену у индейцев Патагонии, и эти приключения писателя-авантюриста отражены в десятках блистательных романов, которые читаются на одном дыхании.В сборник вошли два романа Густава Эмара.Первый, «Поклонники змеи», — о зловещем культе Вуду, о магических обрядах и кровавых ритуалах гаитянских жрецов, которые выступили с оружием в руках против белых поработителей.Второй — о противостоянии белых поселенцев и техасских индейцев, возглавляемых отважным и жестоким вождем по прозвищу Черная Птица.Издание подготовлено по тексту 1898 года.
В пятый том Собрания сочинений известного французского писателя Гюстава Эмара входят романы «Золотая лихорадка» и «Курумилла», продолжающие цикл романов о приключениях Валентина Гилуа и его друзей.
В повести описывается промежуток с конца 1919 г. по конец 1921 г. на фоне окончания Гражданской войны в России. Человек, мало что помнящий, бежит из Москвы за страшное злодеяние, которое он случайно совершил против вождей Революции. Беглец был членом партии большевиков, но теперь ему вынесен смертный приговор и отсрочить его исполнение возможно только на Юге, где еще цепляются за последние клочки земли белые. Постепенно открывается предыстория беглеца, оказываются замешены потусторонние силы, стоящие за противоборствующими сторонами, высокая политика и простые человеческие судьбы, которые оказались раздавлены жерновами Революции.
«Люди и нелюди» – это первая часть романа «Проклятый род». Действие охватывает реальные исторические события: борьбу донского казачества с Крымской и Ногайской ордами, Ливонскую войну. Однако главные герои романа не царь Иван Грозный, не король Речи Посполитой Стефан Баторий и даже не лихой разбойный атаман Иван Кольцо, а простые казаки, истинные защитники Отечества и православной веры. Это повествование об извечных человеческих страстях, пороках и добродетелях, особо ярко проявляющихся в эпоху великих перемен.