Викинг. Бог возмездия - [23]

После его слов воцарилась мертвая тишина; все смотрели на ярла, лицо которого напоминало гранитную скалу.

– Я сожгу своих сыновей, – ответил он, все еще надеясь увидеть корабли, которые никогда не придут в родную гавань.

***

В «Дубовом шлеме» не звучали песни и похвальба, никто не устраивал перебранок или драк, никто не возился в темных углах. Но пили все – мед тек рекой, кубки и чаши не пустели ни на мгновение. Впрочем, радости не было, и Сигурд подумал, что это очень похоже на Хеорот, чертог Хротгара, окутанный горем после хаоса, устроенного Гренделем. Казалось, все жители Скуденесхавна собрались в медовом зале ярла Харальда, все, кроме нескольких мужчин и юношей, находившихся на маяке на холме к востоку. Дышать внутри было практически нечем, и все скамьи вдоль стен скрипели под тяжестью людей, забравшихся на них, чтобы лучше видеть происходящее.

Сигурд пробился сквозь толпу и оказался перед отцом и Улафом, которые тоже стояли на скамьях в своих лучших рубахах и плащах, скрепленных брошами, с воинскими кольцами на предплечьях. Харальд даже надел на шею торк ярла – переплетенные полоски серебра, – чтобы внушить своим людям уверенность и напомнить, что о них заботится могучий воин.

Однако отсутствие стольких знакомых лиц, стольких храбрых воинов, чьи голоса уже никогда не наполнят этот зал, не осталось ни для кого незамеченным. За один день Скуденесхавн потерял пятьдесят двух мужчин; их места заняли жены и сыновья, которые смотрели на своего ярла, надеясь, что он сумеет хоть что-то спасти после страшной катастрофы, убедит их, что с ними все будет хорошо.

И тем не менее, хотя ярл Харальд и был великим воином, сейчас он превратился в волка без стаи. У него еще остались мужчины, которых он мог призвать, сильные и храбрые; но без своего первого бойца и двух старших сыновей, лучших воинов и потерянных кораблей он лишился прежнего влияния в Хаугаланде. И никакого серебра не хватило бы, чтобы прогнать мрак, воцарившийся в темном зале.

– Сколько? – спросил Свейн, дохнув ароматом меда в ухо Сигурда.

– Пятнадцать, – ответил Сигурд, который собрал всех, кого назвал его отец, и сохранил в памяти их имена, точно серебро в сундуке.

Он мог без колебаний повторить их все, хотя список, по его мнению, был неполным, поскольку он не нашел в нем своего имени.

– Фроти, Агнар, – продолжал Харальд, перекрыв шум голосов.

Оба подняли руки; этого было достаточно, чтобы они поняли, что от них требуется и какая честь им оказана, хотя Сорли пробормотал, что достаточно иметь копье и щит, чтобы тебя вызвали.

– Асбьёрн. Ты где? – Харальд кивнул, когда нашел Асбьёрна в толпе. – Ты тоже с нами.

Сигурд увидел, как в бороде Асбьёрна расплылась улыбка, когда тот взъерошил волосы своего сына; увидел он и гордость в глазах мальчика, и страх на лице его матери.

– Ты готов взять с собой Асбьёрна, у которого одна рука, а меня – нет? – спросил Сигурд, и его голос пронесся по залу, подобный килю корабля, разрезающему темную воду.

Кто-то громко выдохнул, зазвучали тихие голоса. До сих пор никто не осмелился прервать ярла, не говоря уже о том, что Сигурд нанес серьезное оскорбление Асбьёрну. Лицо Харальда, и без того темное, точно два смешавшихся течения, теперь обещало настоящую бурю.

– Асбьёрн сражался рядом со мной, когда ты был всего лишь зудом в моих чреслах, мальчик, – сказал Харальд.

Кое-кто в зале рассмеялся, но таких было немного.

– Однако именно я спас твою жизнь в сражении с ярлом Рандвером, – заявил Сигурд. – Остальные твои люди были слишком заняты тем, что умирали под ударами врага.

– Попридержи язык, Сигурд, – проворчал сидевший рядом с ним Свейн, когда медовый зал «Дубового шлема» наполнился темным ветром, поднятым столь позорным выпадом.

Глаза Харальда превратились в сверкающие наконечники копий, а сидевший рядом с ним Улаф только качал головой. Однако Сигурд выдержал взгляд отца и приготовился стоять на своем и дальше.

– Уйди, Сигурд, прежде чем ты произнесешь слова, которые нельзя будет взять назад, – пророкотал Улаф, кивнув в сторону двери. – Сейчас не самое подходящее время.

И тут Сорли повернулся к отцу и Улафу.

– Если сейчас неподходящее время, то когда наступит подходящее? – спросил он, и глаза Харальда вылезли из орбит от наглости сыновей, выступивших против него в его собственном доме, перед его воинами. – Оглянись по сторонам, отец. Что ты видишь? Лично я вижу овец, которые ждут, когда придет волк. Вижу стариков и детей там, где всего два дня назад стояли могучие и храбрые воины. Сражение с Рандвером привело к тому, что наши ряды сильно поредели, и мы присоединились бы к нашим братьям, если б не Сигурд. – Он не сдержался и кивнул Улафу. – Мой брат дал нам шанс отплатить кровью за пролитую кровь. Но сначала мы должны показать конунгу, что у нас все еще острые зубы. Пусть он знает, что у тебя осталось двое сильных сыновей, и они прикрывают тебе спину. Мы войдем в Авальдснес, как боги войны, и у Бифлинди не останется выбора, кроме как заплатить вергельд, который он нам должен. Иначе его ждет жестокая схватка.

– Сигурд всего лишь один человек, – возразил Харальд.