Викинг. Бог возмездия - [10]

– Твой отец строит плот, – сказал Свейн; по тому, как он нахмурился и какое выражение застыло на лице Аслака, оба считали такую тактику странной, учитывая все обстоятельства.

– Почему он это делает, Сигурд? – спросила Руна, которую испугали мрачные лица друзей.

Сигурд мгновение наблюдал за кораблями отца, а потом ухмыльнулся.

– Потому что он уже делал такое раньше и знает, как следует поступить, – ответил он.

Только поставив себя на место Харальда, Сигурд получил ответ на ее вопрос – ослепительно-яркий, точно макрель, выдернутая из воды.

– Корабли конунга находятся на некотором расстоянии, поэтому «Морской орел» и «Олененок» уязвимы, – пояснил он. – Если они будут стоять отдельно, Рандвер изолирует их, как волк – маленьких оленей, а потом уничтожит. Связав же их с «Рейненом», отец получает плавучую крепость, которую сможет легко оборонять. Он приманит мятежников, словно воронье на мясистую косточку, и тут появится конунг. – Сигурд почувствовал, как в жилах у него бушует огонь предвкушения. – Вместе они раздавят этот прыщ на заднице, да еще получат в награду его корабли.

Свейн и Аслак закивали, улыбаясь и радуясь военному мастерству своего ярла. Однако Сигурд чувствовал, как его наполняет тревога, которая грызет его изнутри, точно крыса – моток веревки, потому что, как только три корабля его отца будут связаны вместе и окружены врагом, если что-то пойдет не так, разъединить их, чтобы они могли спастись бегством, будет совсем не просто.

И все же у Потрясающего Щитом было семь кораблей, и по всем правилам они одолеют шесть судов Рандвера, даже если б ярл Харальд остался сегодня утром дома. Сигурд цеплялся за эту мысль, глядя, как два флота занимают позиции, точно фигуры на доске для игры в тафл.

– Ярлы хорошо играют в тафл, – прошептал он, – но конунги – лучше.

Сегодня все будет хорошо, и мятежники сдадутся – или умрут.

Воины конунга Горма принялись громко кричать, подбадривая себя перед кровавой бойней, и их голоса долетели до тех, кто собрался на утесе. Сигурд и его друзья стояли у самого края, нависшего над каменистым берегом и шхерами в проливе Кармсунд, протянувшими свои руки к березам, цепляющимся за неровный склон. Под ними, на расстоянии броска камня, тянулся берег, усыпанный галькой, где собрались рыбаки, которые смотрели на море такими же широко раскрытыми глазами, как и все остальные. Сигурд сообразил, что они находились в проливе, когда заметили, что к ним направляются два флота. Он представил, какие ругательства неслись с яликов, оглушительные, точно крики чаек. Рыбалка была испорчена, и лодки теперь лежали на камнях.

Пять драккаров конунга Горма, включая его собственный «Боевой зубр», выстроились в линию на некотором расстоянии слева от кораблей ярла Харальда; два оставшихся обошли их сзади, чтобы защитить штирборд «Рейнена».

– Ты был прав, Сигурд. Твой отец намеревается выманить их и начать сражение, – сказал Аслак. – Будем надеяться, что Рандвер проглотит наживку. – Он изобразил руками крючки, соединив пальцы, чтобы показать, что имеется в виду. – Когда они сцепятся с кораблями Горма и вступят в схватку, появятся два оставшихся драккара и, точно камень, раздавят эту вошь.

Сигурд кивнул, потому что Аслак все верно понял.

– Хороший план, – сказал он.

Его отцу выпадет честь первому пролить кровь врага, и конунг Горм, вне всякого сомнения, наградит его, когда все будет закончено. В такие дни люди, демонстрирующие свою верность, получают серебро.

– Они атакуют! – выкрикнул какой-то парень, стоявший на утесе. Возможно, его отец находился на борту одного из кораблей конунга Горма, и если так, внутри у него, как и у Сигурда, сейчас все сжимается от страха.

– Это «Волк фьордов»! – сообщил другой. – Я видел его раньше. А на корме ярл Рандвер.

– Ну да, там самое безопасное место, – добавил старик из толпы и сплюнул на землю.

Сигурд не знал, действительно ли мужчина, стоявший на корме вырвавшегося вперед корабля, – Рандвер, но на нем были кольчуга и богатый шлем, так что это вполне мог быть он. И если так, Сигурд понимал, почему Рандвер решил вступить в схватку со стороны кормы – ведь если он погибнет во время первого обмена стрелами и ударами копий, его амбициям будет положен конец, и из этого не получится достойная сага.

– Не имеет значения, где он стоит, – проговорил Свейн. – Мой отец может бросить копье на расстояние, превышающее две длины его драккара. Если ярл Рандвер мечтает о безопасном месте, ему стоило остаться в Хиндере и спрятаться под столом в медовом зале. – Он ухмыльнулся. – Впрочем, при правильном ветре ему и там будет грозить опасность.

– На каком корабле твой отец, парень? – спросил старик с седой бородой и слезящимися глазами, который изо всех сил щурился, надеясь, что они снова станут молодыми и зоркими.

– Он рулевой «Морского орла», того, что занял позицию за кормой «Рейнена», – объявил Свейн.

– А, тогда он должен быть таким же великаном, как и ты, – сказал старик. – Я тоже когда-то был рулевым.

Свейн и Аслак обменялись взглядами, однако, несмотря на плохое зрение, старик заметил это и рубанул рукой по воздуху, как будто хотел сказать, что молодежь ничего не понимает в жизни. Сигурд радовался, что старик не спросил, на каком корабле находится отец Аслака. Олвир Быстрое Копье погиб во время предыдущего сражения, в котором ярлу Харальду пришлось принять участие из-за данной конунгу Горму клятвы верности. Никому не нравятся напоминания о том, что твой отец гниет в кургане за пределами деревни, даже если он получил новую жизнь в загробном мире и пирует в чертогах Одина, как, вне всякого сомнения, это случилось с Быстрым Копьем.