Вихрь. Отдать половину души - [16]

- Это можно исправить? - сглотнул Итан, крепче прижав малыша к себе.

- Нет. Все решится в момент полового созревания. Но, судя по тем силам, что бурлят в его колыбели, этот срок нужно считать от пяти лет и до восемнадцати.

Альфа только кивнул. Посмотрел на засыпающего малыша, погладил его щечку.

"Малыш, ты боролся вместе со мной с самого зачатия, будешь бороться и дальше." - Подумал Итан, поцеловал его в лобик, котом послал сгусток силы, да такой, что врач покачнулся.

- Мистер Самаркан, не переусердствуйте… - глаза у врача расширились, когда сгусток был проглочен за долю секунды. - Понятно…

Аравеля унесли в отдельную палату. Итан ушел из больницы, ибо надо было идти работать. Спал он крепко. Был настолько счастлив, что все тревоги отступили. Его кумар мурлыкал все то время, как они вышли из больницы. Итан даже не представлял, насколько сильно его затопит счастье от того, что малыш вообще появился на свет. В документах он значится отцом. И теперь только суд и признание его недееспособным могут лишить его этого комочка счастья.

Аравель…

Луч солнца, вот что означает это имя. Так звали его родителя. Так он назвал своего сына.

Перед тем как заснуть Итан лежал и глупо улыбался, пялившись в потолок. У него есть сын!

Утром он с самого раннего часа, когда пускали посетителей, собрался и поехал в больницу. Там спросил на стойке регистратора, в какую палату определили Армана Инатоли, прошел на нужный этаж. В палату он зашел с цветами, которые припрятал в куртке.

- Привет. - Заулыбался Арман, поудобнее укладываясь на постели. - И как это тебя пропустили с этим веничком? - просиял он.

- А, я изобретательный. - Улыбнулся Итан. - И меня не поймали.

Арман принял цветы, понюхал их. Итан присел рядом на стул и счастливыми глазами осмотрел слегка бледного бету.

- Рад? - спросил Арман.

- Очень. Ты себе представить не можешь, какое облегчение я испытал, когда взял его на руки.

- Как назвал?

- Аравель.

Арман прошептал его имя, улыбнулся.

- Красиво.

- Почему ты не сказал, что это не первые роды? - спросил Итан.

Арман вздрогнул. Посмотрел на него затравлено. Даже сглотнул.

- Кто тебе сказал?

- Врач. Когда давал бланк на заполнение графы отцовства.

- Язык бы ему вырвать. - Прошипел Арман.

Итан вздохнул и пересел к нему на кровать, прижал к себе, погладил по голове, потом тихонько замурлыкал, убаюкивая его страхи.

- Арман, почему ты не сказал?

- Я не могу. Это очень трудно. - Он всхлипнул. Попытался отстраниться, опуская глаза и голову, и Итан ему позволил. - Я получил паскудного зверя. Малейшее несоответствие стандарту, и он отвергает то, что сам же и создал. Мой первый малыш. Я его даже в руках не держал. Впал в бешенство и ранил, инвалидом сделал. Рука теперь не сгибается в локте и как зверь он не может бегать. - Арман судорожно выдохнул. - Мне потребовалось четыре года успокоиться. Меня даже лечили, что бы я чего с собой не сделал. В вопросе с потомством, мы с моим зверем разные. Он не терпит ничего за стандартом в его понимании, я бы принял любого, даже без рук или ног. Я бы его любил, оберегал и… - Он уткнулся лицом в плечо Итана, всхлипывая, подрагивая.

Итан прижал его к себе, обнял, молча ждал продолжения.

- Второго малыша делали с моей парой основательно. Он знал про мои страхи и сучность моего кота. - Арман усмехнулся. - Сколько сил мы положили на это. Вымотались оба. И вот роды. Я даже его понюхал и чуть голову ему не свернул. Представляешь, ощущаю, как пальцы с силой давить начинают, а в голове страх, что убью. Я помню, как закричал, что зверь давит, что бы меня остановили. Остановили. Очнулся в больнице для буйных.

Он покачал головой. Потом прижался сильнее к его широкой и теплой груди, нежась в ласке, ощущая поглаживания по спине теплых ладоней.

- Итан, я так устал, так устал причинять боль своим детям. И на этого малыша я зашипел, когти выпустил. - Он отстранился. - Теперь детей у меня больше не будет. Хирург сделал все быстро и навсегда. И теперь плевать на течку, на все остальное.

- Арман, - Итан погладил его по щеке, - почему ты не сказал?

- Я боялся, что ты меня не поймешь. Я столько раз видел осуждение в глаза бывших друзей. Как я мог причинить вред своему ребенку? Как я мог оставить его на непутевого отца? Знаешь, сколько меня поливали грязью? И никто не спросил, почему? Почему я отверг детей, почему даже не звоню и не узнаю, как они там…

- Тебе запретили семьи отцов? - спросил Итан.

- Нет. - Арман покачал головой. - Я отказался от них, что бы мой кот не навредил ментально. Он убьет их, как только окажется рядом. Я ведь с первым думал, что просто после родов и боли так поступил. - Зажмурившись, Арман закрыл рот рукой. - Приехал из роддома, попытался взять на руки сына и вижу, - он вздрогнул, - как мой кот душит его, травмирует его руку. Я сбежал оттуда, сбежал без объяснений причины. Потом, правда, позвонил отцу и просил его объяснить семье моего сына, что я для него опасен. И все. Я больше его не видел. Даже не знаю, какой он теперь.

Итан смотрел на совершенно разбитого Армана, на его подрагивающие плечи. И понимал, его кумар мог приручить зверя. Мог, но не знал, что все так и поэтому все силы отдавал на колыбель. И сейчас не посмел ему сказать, что мог изменить его поведение, вдолбить в голову непокорного кота, как надо реагировать на того, кто растет в его теле. Нет, так его добивать он не имеет права. И никогда не скажет.