Вихрь неизбежности - [3]

— Так, понятно, — землянин рассмеялся и озадаченно покрутил головой. — Ты давно с гор спустился?

— Откуда?

— То бишь вышел из степей-городов или… Откуда вы там попадаете в бескрайний безжалостный мир? Во! Из Обители Шакрениона. По слухам она находится в горах.

— В горах лишь Дар Шакренар[2], - сдержанно уточнил Фиримин. — Остальные шестнадцать самдакиров[3] разбросаны по всей планете. Я, как потомственный исследователь, учился в предгорьях Хугрона и уже три оборота исследую космос.

— Разумеется, всё путём, — усмехнулся Егор, — но этому в Обители вас не учат…

— Чему? — удивился шакрен. — В Обители учат всему, существенно расширяя границы познания и тренируя ндаримов.

— Короче, — вздохнул инженер. — Я понял. В обычаи и нравы линдри вас не посвящают.

— Зачем? Чему хорошему они способны научить самрай-шак?

— Ого! Тогда плохому тебя буду учить я, — заулыбался землянин. — Видишь ли, мой шакренский… э-э… Брат, — тоном заядлого гуру продолжал он. — Ребёнок не потерялся. Просто мамашка с папашкой решили не заниматься его воспитанием. Они сочли, что дитё прекрасно обойдётся без них, и отправили его в независимый полёт…

— Как можно! — возмутился Фиримин, не дав инженеру договорить. — Это же беспомощный ребёнок! А они выбросили его, как…

— Не выбросили, — снисходительно поправил Егор, — а отправили искать счастья. Наверное, в другой семье ему будет лучше.

— Какая семья? Это жестокий космос! С опасной туманностью на задворках.

— Так уж? Рядом ведь Ролдон и станция. Смотри, — инженер приподнял крышку и показал дисплей на внутренней стороне. — В кипе запрограммированы координаты, и установлен авто-навигатор. Малыша элементарно подкинули.

— Какая разница?! — ярился шакрен. — Твари!

— Это линдри, — пояснил Егор. — Они по сути кукушки.

— Кто?

— Птицы такие, у нас на Земле. Занесены в Чёрную книгу. Подкидывают своих птенцов в чужие гнёзда. Так и линдри собственных чад. Не все конечно, но для них это типично — подбросить ребёнка другим, если не можешь или не хочешь его растить. Так что, у нас подкидыш…

Он изучил дисплей.

— Да, кип направлялся прямо на станцию. Его конструкция не приспособлена для вхождения в атмосферу. Да и ближайшая линдрийская общность на Ролдоне-2. Или же они рассчитывали, что какой-нибудь корабль возле станции подберёт кип, заметив огни.

— Куач[4]! — в сердцах выругался шакрен. — Дикость!

— Ой-ёй-ёй, — усмехнулся Хрусталёв и скептически поинтересовался:

— А кто воспитывает твоего малыша, пока ты исследуешь космические аномалии?

— Не путай квазар со звездой, — парировал Фиримин. — Я своего не бросал. Мой сари-шак в Гнезде. Я часто навещаю его. Таковы наши обычаи. Пока я исследую космос, о моём детёныше заботится старший родитель. Когда-нибудь я осяду, и буду также воспитывать потомство!

— Ладно-ладно, заботливый папаша. Не распаляйся. У линдри свои привычки.

— Всё равно не понимаю, — расстроено вымолвил самрай-шак. — Как она могла? Так долго вынашивала, ждала… И в космос!

— Это линдри-то?! — рассмеялся Егор. — Плодятся как кролики, и нету на них удавов. Раньше-то были гатраки, а теперь…

Фиримин помрачнел ещё больше, с жалостью поглядывая на ребёнка. Он знал, кто такие кролики и… удавы. Землянин лишь посмеивался.

— Возможно, это и дико. Для нас. Но, повторяю — таковы линдри… Вот как долго чарим-вей вынашивают потомство самрай-шак?

— В среднем пол оборота.

— Месяцев пять-шесть, — перевёл Хрусталёв. — А этим хватает полторы фазы, и всё — пирожок испёкся.

— Их пекут как пирожки? — шакрен решил, что бредит. Так частенько случалось во время разговоров с землянами. — Или кормят пирожками…

— Младенец готов, — расхохотался Егор. — Так у нас говорят. А по большому счёту, это и правда выглядит как пирожок…

— Как это?

— Линдри рождаются в коконе и развиваются в нём ещё фазу, пока он не раскроется. Как сейчас. А за это время родители прикидывают, нужен им ребёнок или нет… Будучи уверенные, что отпрыск адаптируется в любой среде и не особо переживая, нужны ли они ему. И тут-то они правы.

Инженер подмигнул спящему младенцу.

— Занятная получилась начинка у линдрийского пирожка.

— Безответственные и чёрствые твари, — непримиримо высказался Фиримин.

— Легкомысленные и вольнолюбивые приспособленцы, — возразил Егор. — Это же линдри… Смотри-ка, проснулся!

Младенец неожиданно открыл мутные со сна глазки, будто почувствовал, что говорят о нём. Настороженно и почти осмысленно посмотрел на учёных, склонившихся над его колыбелью.

— Эй! Крошка Ру, — улыбнулся Егор. — Что нам с тобой делать, малыш?

Ребёнок скривил губки, и сморщился, явно собираясь разреветься, но затем словно передумал, и, поймав улыбку на лице шакрена, открыто и невинно улыбнулся ему в ответ. На правой щёчке линдрика образовалась трогательная ямочка, и сердце Фиримина не выдержало.

— Ты как знаешь, — решительно заявил он, обращаясь к землянину, — но у меня рука не поднимается вышвырнуть его за борт.

— А куда мы его денем? — растерялся Хрусталёв. — Я не привык возиться с младенцами. У меня своих нет… Запакуем обратно и все дела. В кипе он снова уснёт и проснётся уже на станции.

— Нет! — твёрдо сказал Фиримин. — Теперь мы в ответе за него, хочешь ты или нет. Возьмём с собой. На базе есть линдри и даже… Как это по вашему?