Вихрь. Любовь, которая стала новым началом - [9]

Потоки воздуха, создаваемые вирблерами, проникли под другие транспортеры и подняли их в воздух. Под продолжающиеся аплодисменты машины поднимались все выше и выше в тучах красного песка, достигли мостиков из корней и лиан и устремились дальше в небо.

Мутанты только этого и ждали. Кульминация праздника.

В воздухе появлялись все новые и новые здания кураториумов – нарисованные водой и песком, увитые растениями, терзаемые ветром и огнем. Все это рушилось, взрывалось или смывалось волнами.

Гилберт был прав: мутанты праздновали не просто свое освобождение. Они праздновали победу над людьми.

Мегаполисы пали. Никто из нас раньше и представить такого не мог, потому что города были защищены огромным количеством гравитационных сенсоров. Сенсоры подавляли мутантов и делали невозможным их проникновение в города. Но Варусу Хоторну удалось одним махом деактивировать все сенсоры в каждом городе. Спланированная серия взрывов образовала в стенах городов дыры, чтобы освободить дорогу «Красной буре», жаждущей разрушений.

Ради этого момента Хоторн работал много лет. В качестве руководителя всех кураториумов он прятал за человеческим обликом свою настоящую природу вирблера. Его разрушительный план сработал просто блестяще.

Две первые волны смогли выдержать только Москва, Нью-Йорк и Сан-Паулу, потому что их главные штурманы смогли вовремя среагировать – они снова перезапустили сенсоры и тем самым предотвратили худшее. Но предпринятые меры не могли вечно защищать Сан-Паулу от природных стихий, которыми владели мутанты.

Самое плохое было в том, что никто из них – ни люди, ни мутанты – не предполагали, что Хоторн хочет не только уничтожить кураториумы. Он не успокоится, пока не дойдет до вихря-прародителя и вместе с ним не сотрет с лица Земли все человечество и всю нашу жизнь, какой мы ее до сих пор знали.

– Столько гнева, – произнесла Сьюзи и уставилась на толпу. – Я и подумать не могла, что они такие свирепые.

«А как им не быть свирепыми?» – подумала я, и в моей памяти всплыло воспоминание. Мы с Бэйлом как раз только познакомились и сидели поздним вечером на улице в Санктуме. Бэйл рассказывал мне про зоны, в которых мы, люди, десятилетиями держали взаперти мутантов, и объяснял, почему мир не мог и дальше оставаться таким, каким он был.

Мутанты стоят спиной к стене, сказал он. Как ты думаешь, они смогут выдерживать это вечно?

Это мы с Бэйлом смогли открыть большинство зон. Мы бросили первый камень, и в какие-то дни я спрашивала себя, не совершили ли мы ошибку. Ведь с тех пор погибло так много людей. И так много мутантов. И все же…

Я не могла сожалеть об этом.

Я могла только верить в то, что в конце концов Бэйл будет прав.

Иногда нужно что-то снести, чтобы сделать это лучше.

– Пойдем, – произнес Лука. – Нам нужно поторопиться.

Он внезапно стал нервничать и указал в сторону блока зданий, где нас ждала Жулиана Канто.

Надеюсь, что еще ждала.

Мы вошли в узкий переулок. Со стороны площади тоже был вход, но он просматривался со всех сторон, и риск, по мнению Гилберта, был слишком высок.

– Занимаете позицию у соседнего дома и держитесь на заднем плане. Не высовывайтесь, – услышала я голос у себя в ухе. – Действует первая группа.

– Крутые, – прошептал Лука и закатил глаза.

Я осмотрелась. Слева и справа возвышались здания. Первые этажи были сложены преимущественно из бетонных блоков, а богатые квартиры с панорамными окнами находились намного выше.

– Дверь, пять метров от вас, слева, – последовало краткое указание Гилберта.

Я посмотрела вперед. Солнце опустилось ниже, и здесь, между домами, освещение было так себе, однако дверь я увидела.

– Она не закрыта и ведет в подъезд, – продолжал Гилберт. – В здании сейчас никто не живет. Вам нужно подняться на шестой этаж, и вы окажетесь на уровне квартиры Канто. Лифт не работает, так что воспользуйтесь лестницей.

– Откуда он все это знает? – пробормотал Лука, подбегая вместе со мной к двери.

Я вздернула брови:

– Понятия не имею!

Подъезд был пустой, но когда мы поднялись на второй этаж, споткнулись о сумки, разбросанные по полу. Атлас принюхался к полуоткрытой сумке – из нее торчали плюшевые звери и рамка с фотографией.

Никто из нас не сказал ни слова, хотя нетрудно было представить, что здесь случилось. Жители так быстро бежали, что оставили часть своего имущества.

Никто не знал точно, сколько людей погибло в сражениях. Кураториум в Нью-Йорке сообщил только, что несколько миллионов было доставлено в безопасное место в прилегающих районах. То, что бо́льшая часть осталась в городах, в районах на окраинах, никто не говорил.

Было такое ощущение, что мир перевернулся с ног на голову. Сейчас города принадлежали мутантам, а люди находились в отведенных им зонах.

Неважно, где находился сейчас Хоторн… Но он, вероятно, очень доволен собой.

Поднявшись наверх, мы подошли к панорамному окну. Отсюда можно было заглянуть в высотку, где жила Канто. Окна были такими чистыми, что мы ясно видели двери квартир. Одна из них принадлежала Жулиане.

– Ждите там и не упускайте из виду проход. Недалеко от лифтов есть переход в соседнее здание. Воспользуетесь им, когда я дам вам знак.