Видимость - [10]

Пальто, о местонахождении которого он размышлял при вскрытии? Он на это надеялся.

Он переворачивал ее снова и снова, замечая при этом две вещи.

Во-первых, он был исключительно тяжелым. Конечно, он был заболочен, но даже это не могло объяснить вес. Когда его руки схватились за неровные комки внутри карманов, он понял причину: камни, плотно уложенные, чтобы утяжелить тело.

Во-вторых, пальто было порвано в нескольких местах; особенно на воротнике, левой подмышке и манжете, а также на правом внешнем кармане.

«Дно озера было острым?» он спросил.

Ханна покачала головой. «Не особенно».

Тогда разрывы на ткани, вероятно, возникли из-за борьбы мертвеца со своим убийцей или из-за попытки снять пальто, чтобы не утонуть; или оба. Длинная Вода была озером, поэтому не было течения, которое могло бы отделить тело от шерсти после смерти. Следовательно, если бы жертве удалось снять пальто, он бы при этом был на конце привязи; слишком слаб, чтобы делать что-либо после этого, кроме как снова упасть в холодную воду, на этот раз навсегда.

Элкингтон, Флю и Хэйр наблюдали, как Герберт положил пальто на землю и начал его искать.

Было пять карманов - два на внешних боках, один на груди и два внутри - и каждый был набит камнями. Он вытащил их и отправил бегать по тропинке.

На воротнике нет бирки с именем. Неудивительно. Их больше не было в школе.

В правом внутреннем кармане Герберт нашел что-то твердое и плоское. Его первой мыслью было, что это похоже на удостоверение личности, но это не могло быть; такие карты были отменены ранее в этом году.

Когда он вытащил это, он увидел, что был и прав, и неправ.

Это было удостоверение личности, но скорее университетское, чем национальное. Он был ламинирован - поэтому его можно было разобрать после ночи в воде, а не превращаться в целлюлозу - и он объявил, что его владелец - аспирант Королевского колледжа в Лондоне.

Что еще более важно, это дало Герберту имя: Макс Стенснесс.

"У тебя есть что-нибудь?" - спросила Ханна.

«Действительно. Имя. Большое спасибо."

Она в восторге ударила по воздуху. "Я с удовольствием. Может, придешь сегодня на ужин?

Она объединила два предложения, как если бы они были частью одного мыслительного процесса, и Герберту потребовалась секунда или две, чтобы подвести итоги того, о чем она просила.

«Я не мог, - сказал он.

Заяц издал звук, который отчасти был кашлем, а отчасти - хихиканьем.

"Что еще ты делаешь?" - спросила Ханна.

Флю прикрыл рот рукой. Его плечи вздымались, и он издавал небольшие трубящие звуки в ладони.

Герберт указал на Зайца и Фли. «Вы двое, отнесите пальто в Скотланд-Ярд и внесите его в журнал как улику».

Они убежали, как нечестивые ученики из кабинета директора, открыто смеясь задолго до того, как оказались за пределами слышимости. Герберт заметил, что Элкингтон отошел на несколько ярдов; «В конце концов, очевидно, что у этого человека есть какие-то искупительные черты», - подумал он.

Герберт снова повернулся к Ханне.

«Ну, насколько вы знаете, я мог бы пойти домой к жене и детям».

"Вы?"

"Нет"

"Хорошо. Тогда вы можете прийти к моему. Номер 14, Фрит-стрит, в Сохо. Верхний колокол.

Герберт ненадолго поигрался - очень недолго - с мыслью, что это был своего рода пас. Не то чтобы он узнал бы одного, если бы тот ударил его по лицу, потому что он так давно не был в интимных отношениях с женщиной, которая не взимала плату за свои услуги. Он также не думал, что кто-то вроде Ханы хоть сколько-нибудь заинтересовался. Для начала, он был на двенадцать или пятнадцать лет ее старше. Следовательно, это явно было приглашением к светской жизни, что само по себе было столь же редкостью, как и сексуальное замечание.

Герберт задумался, было ли это тем, что было при изучении нового языка.

"Это было бы чудесно." Это то, что один сказал? Во всяком случае, он так сказал. "Я хотел бы, что."

«Хорошо», - сказала она, взяв его за локоть и быстро сжав. «Может, ты тоже назовешь мне свое имя».

"Ой." Он смеялся. «Меня зовут Герберт».

Казалось, туман с каждым часом сгущается. К тому же он становился все более опасным. К тому времени, как они с Элкингтоном добрались до «Кинга», у Герберта было такое чувство, будто кто-то промыл его отбеливателем. Он изо всех сил откашлялся, чтобы очистить вкус, и обнаружил, что то, что получилось, было испещрено черными полосами.

«Если туман так действует на него, - подумал Герберт, содрогаясь, - представьте, что он делал с парой пожилых, астматических и бронхитных мехов его матери.

Отель King’s расположен между Стрэндом и Темзой, рядом с Сомерсет-Хаусом с подветренной стороны моста Ватерлоо. У главного входа Герберт и Элкингтон остановились, пропуская крокодила школьников. Мальчики были в шортах даже в такой дикой мороз; длинные брюки были таким же безошибочным признаком юности, как сорванный голос. Пара парней сжимала комиксы Eagle, обложки которых хвалили Дэна Дейра. Одна из девушек несла журнал Girl.

Герберт ни о чем не слышал; язык детей не был его.

На обоих концах очереди и посередине находились учителя, все очень молодые и выглядели, по понятным причинам, обеспокоенными тем, что не могли видеть более половины своих подопечных одновременно.