Видимость правды - [2]

Его врожденная привычка к аккуратности подсказала ему этот жест, и та же привычка подтолкнула его на дальнейшие действия. Потому что, подняв полотенце, он заметил маленький скомканный обрывок бумаги, очевидно, брошенной туда кем-то менее аккуратным, и инстинктивно захватил и его.

И только держа его в руках и заметив его необычную белизну и сгибы, он задержал на нем уже осознанный взгляд, и тут им овладело — нет, не подозрение, а смутное любопытство, которое основывалось на ощущении чего-то знакомого; таким же образом свернутые пакетики, аналогичного размера и гладкости он уже встречал.

Вот так и получилось, что он не стал кидать бумажку, расправил на пакетике складки и заметил остатки какого-то бесцветного кристаллического вещества, издававшего слабый запах — ничего особенного, просто приятный аромат. Тогда он отделил крупинку и положил ее на язык, вкус был горький.

Стэндиш выпрямился: довольно высокий мужчина, слегка за тридцать, худощавый; взгляд его стал угрюмым и отсутствующим, когда он уставился на стену над раковиной. Он не слышал жужжанья голосов и не ощущал суеты в комнате по соседству; прошло несколько секунд, прежде чем он снова взглянул на бумагу в руке и начал умело ее сворачивать. Когда он засунул комочек в карман, то оглядел кухню и вернулся в комнату, чтобы забрать сумку.

Лейтенант Боллард перехватил его на выходе.

— На этот раз, — сказал он с удовлетворенной усмешкой, — я не вызову неудовольствия Мэри Хэйворд и мне не придется выслушивать ее сетования. Не забудь ей это напомнить.

Мэри Хэйворд была медсестрой, секретаршей и верной Пятницей доктора Стэндиша. Она ревновала доктора к его работе и, вполне вероятно, к его привязанностям. Она с негодованием встречала притязания, которые иногда предъявлял на него Боллард в трудных случаях, и без колебаний высказывала все, что думала по этому поводу.

— Что касается вскрытия, — сказал Боллард, — мы вытащили пулю из спинки стула, так что мы не торопимся.

Стэндиш помедлил, взгляд его все еще оставался задумчивым.

— Надо бы, — медленно сказал он, — сделать вскрытие сегодня же ночью, если доктор Лумис будет ассистировать.

Левая бровь Болларда поползла вверх. На секунду в глазах мелькнуло подозрение, но улыбка стерла его.

— Как хочешь, — заметил он. — Только пусть Мэри не ругает меня за то, что я задержал тебя до утра.

Стэндиш не ответил, но прошел в холл и спустился по узкой лестнице к тротуару. Небо над головой закрывали облака, воздух был достаточно прохладным, и он на минутку остановился глотнуть свежего воздуха. Отыскивая машину, которая доставила его сюда, он заметил, как из подъехавшего полицейского автомобиля выходят двое мужчин и женщина; увидев, что они направились к раскрытым дверям дома, он решил, что это, должно быть, девица Кейт.

На улице было темно, и он не мог бы сказать о ней ничего, кроме того, что на вид это была молодая и привлекательная девушка, слишком высокая для своего возраста. Летнее платье подчеркивало стройность фигуры, плечи прикрывал легкий жакет, доходящий до бедер. Он заметил еще, что она была блондинкой и шла между двумя мужчинами, опустив голову.

Поль Стэндиш работал в эту ночь допоздна. С помощью доктора Лумиса, который часто помогал ему за вознаграждение, как некогда Стэндиш помогал старине Лэтропу, он провел вскрытие. Он также обратился к химику и предложил ему задачу, над которой тот еще трудился, когда медики выполнили свою часть работы. И даже тогда Стэндиш не пошел домой, а вместо этого направился в свой кабинет в морге; там он открыл картотеку и просмотрел отчет, который делал по случаю смерти Уолтера Тримэйна в дорожном происшествии.

В одиннадцать часов на следующее утро он вошел в просторную комнату детективов, примыкавшую к кабинету Болларда, и снова увидел девушку, которую заметил накануне вечером. Она сидела около двери Болларда, не замечая двоих неприметно одетых мужчин, которые печатали на машинках отчеты, впрочем, и мужчины не обращали на нее внимания; она не замечала ничего вокруг, сидела неестественно прямо, с остановившимся взглядом, стиснутыми кулаками; тонкое, с выступающими скулами лицо ее под копной пепельных волос, было напряженным, бледным, блестело от пота и усталости.

Врач в Стэндише отметил все эти признаки надвигающейся истерики; как мужчина, он обратил внимание на раскосые, глубоко посаженные глаза, длинные ресницы, чувственные, подвижные губы. Похоже, что она и его не заметила, когда он прошел мимо и открыл дверь.

Лейтенант Боллард развалился на стуле около своего стола, по виду его можно было предположить, что спал он еще меньше Стэндиша. Его соломенная шевелюра была всклокочена, одежда измята. Ему не мешало бы побриться. И все же он бодро приветствовал Стэндиша:

— Привет, док! — сказал он. — Присаживайся.

Стэндиш сел и спросил, есть ли какие-то результаты. Боллард сказал, что дело это простое. Что убитый, Джордж Флеминг, давно не давал покоя Сильвии Кейт. Она привыкла к тому, что мужчины не дают ей прохода, такая уж у нее работа, но Флеминг зашел слишком далеко. Он был настойчив, с ним трудно было договориться, и когда он узнал, что Ральф Эсти влюблен в девушку и проводит с ней время, он решил, что если она не досталась ему, то не видать ее и Эсти.