Вид с метромоста - [13]
– А кто делает ватрушки? – спросил я.
– Если ватрушки венгерские, то, разумеется, венгерки, – сказал папа. – Но тогда пропадает гуляш. Нельзя ведь про венгерок два раза. Это будет нечестно. С другой стороны, «гуляш» хорошо рифмуется с «лаваш».
– А что такое лаваш? – спросил я.
– Армянский хлеб, – сказал папа. – Тонкий, как бумага. Вот такие большие листы, как платки из хлеба, тонкие и пористые. Его руками рвут на полоски, заворачивают в него брынзу и едят! И запивают свежим вином.
– Чаем! – сказала мама.
– Да, да, да! – сказал папа. – Конечно, чаем! Или армянской минеральной водой «Джермук». Не пробовал?
– Нет, – сказал я.
– Так что возьми на кухне пустые бутылки и пойди купи пяток бутылок «Джермука». В магазине «Армения», знаешь? Напротив «Елисеевского».
– Знаю, – сказал я.
– А если повезет, возьми там же лаваш. И брынзы полкило. Алёна, дай ему денег и сумку, – сказал он маме.
Мою маму звали Алла, но папа называл ее Алёна.
О мемуарах
Прочел книгу воспоминаний одного не очень известного, но «вхожего в круги» деятеля.
Я просто изумился, с какой откровенностью он пишет обо всех перипетиях своей работы карьеры. О научно-производственных и административно-партийных интригах, о смертельных подковерных боях, доносах и жалобах, разгромах и ликвидациях и т. д. и т. п. Столь же открыто пишет о своих собственных слабостях и неудачах, провалах и проколах. А как подробно и увлекательно он описывает быт того времени, с сороковых по восьмидесятые!
– Поразительно искренняя книга! – сказал я своему приятелю.
– Ага, конечно, – усмехнулся он. – Я его прекрасно помню. Был нашим соседом по даче. Мы дружили семьями, и не только летом. Вечерами играли в преферанс. Хотя мой отец работал совсем в другой отрасли, они обсуждали все назначения и снятия, важные госзадания и все такое. Однажды папа заступился за него перед Кириленко! Ты помнишь, что такой был Кириленко?
– Помню, – сказал я. – Член Политбюро.
– Член Политбюро, секретарь ЦК по промышленности! – сказал мой приятель. – Папа поехал к Кириленко, заступился за него, и его оставили на прежнем месте. Начальником «Спецстроя-8», ты знаешь, что такое «Спецстрой-8»? Вот то-то же! Хотя уже он явно не тянул… Но это еще не всё! Его новая жена положила глаз на моего брата, у них разница была всего лет пять, она была постарше, естественно. Кажется, ей всё удалось… А братец мой потом завел роман с его дочкой от первого брака. Она жила с ними, и на даче тоже. Боже, какие скандалы там были, я помню его басовитый ор и бабий визг! Стекла тряслись. Но субботними вечерами они всей семьей чинно приходили к нам в гости. Веранда. Стол под абажуром. Чай с вареньем. И ножка, сняв туфельку, шалит под столом, я маленький был, лет двенадцати, вместе с взрослыми не сидел, собирал железную дорогу на полу, и мне снизу всё видно было… И вот так лет десять, пока мой брат от этой жизни не эмигрировал на фиг.
– И что? – я даже растерялся.
– А то, что в этих мемуарах мой папа упоминается один раз, как сосед. Только как сосед! Понимаешь ли, дерево упало на провода, замыкание, мог случиться пожар, но добрый сосед вызвал электриков. И он его гнусно назвал «сослуживцем одного родственника». Ни слова благодарности, хотя папа ездил к Кириленко и фактически его спас. Его бы с позором выперли на пенсию! Не говоря уже о многолетней дружбе домами. Ах, как искренне!
Понятно.
Значит, и в своих рассказах о работе и карьере, о встречах с разными замечательными людьми он тоже подвирает?
Хотя вот он пишет о своем несчастном первом браке, о ранней смерти жены, о том, что виноват перед ней, не заботился о ее здоровье, всё работа и только работа, и проморгал ее болезнь, которую, если бы вовремя спохватиться, можно было бы вылечить. И это еще не всё. О своих изменах тоже пишет, кается: жена в больнице, а он в ресторане с девушкой, а дочь-второклассница дома одна. И всё вроде бы очень искренне и открыто, сердце вроде бы нараспашку…
И вот это проклятое «вроде бы».
Но, наверное, во всех мемуарах – так.
Глагол времен! Металла звон!
Таня Сергеева собиралась писать диссертацию об экономике Центральной Африки. Подбирала литературу. Литература была в основном на французском. Английские работы тоже попадались. Ну и наши, разумеется. В основном еще советские, про неоколониализм и вывоз капитала.
Вдруг в Ленинке она нашла книгу ровно с таким названием: «Экономическое развитие Центральной Африки». 1972 год. Автор Чеглаева М. И. Выписала, посмотрела. Тонкая, 190 страниц. Вполне толковая, несмотря на цитаты из решений XXIV съезда и штампованные фразы про общий кризис капитализма и грабительскую политику Запада. Чеглаева М. И., значит. Интересно, как ее звали? Мария Ивановна или Маргарита Иосифовна? Но в выходных данных тоже было «М. И.». Издательство Воронежского государственного университета и всё. Тираж – одна тысяча.
Наверное, эта Чеглаева М. И. защищала диссертацию и по ней опубликовала эту книгу. Или наоборот, неважно. Наверное, в отчетах она гордо называла ее «монография». Наверное, она страшно радовалась, когда книжка вышла. Раздарила коллегам, друзьям. На защите раздала всем, кто пришел. Надписывала: «С уважением от автора». И еще дома осталось. Когда кто-то приходил домой, муж (или ребенок) говорил этак вроде, случайно тарабаня пальцами по стеклу книжного шкафа:
Миуссы Людмилы Улицкой и Ольги Трифоновой, Ленгоры Дмитрия Быкова, ВДНХ Дмитрия Глуховского, «тучерез» в Гнездниковском переулке Марины Москвиной, Матвеевское (оно же Ближняя дача) Александра Архангельского, Рождественка Андрея Макаревича, Ордынка Сергея Шаргунова… У каждого своя история и своя Москва, но на пересечении узких переулков и шумных проспектов так легко найти место встречи!Все тексты написаны специально для этой книги.Книга иллюстрирована московскими акварелями Алёны Дергилёвой.
Денис Драгунский не раз отмечал, что его любимая форма – короткие рассказы, ну или, как компромисс, маленькая повесть. И вдруг – большой роман, да какой! Поместье на окраине Империи, юная наследница старого дворянского рода, которая своим экстравагантным поведением держит в страхе всю родню, молодые заговорщики, подброшенные деньги, револьвер под блузкой, роскошные апартаменты, дешевая квартирка на окраине, итальянский князь, русский учитель, погони, скандалы, умные разговоры – и постоянная изнурительная ложь, пронизывающая судьбы и умы Европы накануне Первой мировой войны.
«Фабрика прозы: записки наладчика» – остроумные и ироничные заметки Дениса Драгунского последних лет. Вроде бы речь о литературе и писательских секретах. Но кланяться бородатым классикам не придется. Оказывается, литература и есть сама жизнь. Сколько вокруг нее историй, любовных сюжетов, парадоксов, трагедий, уморительных эпизодов! Из всего этого она и рождается. Иногда прекрасная. Иногда нет. Как и почему – наблюдаем вместе с автором.
Денис Драгунский – прозаик, журналист, известный блогер. Автор романов «Архитектор и монах», «Дело принципа» и множества коротких рассказов. «Автопортрет неизвестного» – новый роман Дениса Драгунского. Когда-то в огромной квартире сталинского дома жил академик, потом художник, потом министр, потом его сын – ученый, начальник секретной лаборатории. Теперь эту квартиру купил крупный финансист. Его молодая жена, женщина с амбициями, решила написать роман обо всех этих людях. В сплетении судеб и событий разворачиваются таинственные истории о творчестве и шпионаже, об изменах и незаконных детях, об исчезновениях и возвращениях, и о силе художественного вымысла, который иногда побеждает реальность.
В новом романе Дениса Драгунского «Богач и его актер» герой, как в волшебной сказке, в обмен на славу и деньги отдает… себя, свою личность. Очень богатый человек решает снять грандиозный фильм, где главное действующее лицо — он сам. Условия обозначены, талантливый исполнитель выбран. Артист так глубоко погружается в судьбу миллиардера, во все перипетии его жизни, тяжелые семейные драмы, что буквально становится им, вплоть до внешнего сходства — их начинают путать. Но съемки заканчиваются, фестивальный шум утихает, и звезда-оскароносец остается тем, кем был, — бедным актером.
В сборник вошли восемь рассказов современных китайских писателей и восемь — российских. Тема жизни после смерти раскрывается авторами в первую очередь не как переход в мир иной или рассуждения о бессмертии, а как «развернутая метафора обыденной жизни, когда тот или иной роковой поступок или бездействие приводит к смерти — духовной ли, душевной, но частичной смерти. И чем пристальней вглядываешься в мир, который открывают разные по мировоззрению, стилистике, эстетическим пристрастиям произведения, тем больше проступает очевидность переклички, сопряжения двух таких различных культур» (Ирина Барметова)
В романе "Время ангелов" (1962) не существует расстояний и границ. Горные хребты водуазского края становятся ледяными крыльями ангелов, поддерживающих скуфью-небо. Плеск волн сливается с мерным шумом их мощных крыльев. Ангелы, бросающиеся в озеро Леман, руки вперед, рот открыт от испуга, видны в лучах заката. Листья кружатся на деревенской улице не от дуновения ветра, а вокруг палочки в ангельских руках. Благоухает трава, растущая между огромными валунами. Траектории полета ос и стрекоз сопоставимы с эллипсами и кругами движения далеких планет.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Мастер короткого рассказа Денис Драгунский издал уже десять книг: «Нет такого слова», «Ночник», «Архитектор и монах», «Третий роман писателя Абрикосова», «Господин с кошкой», «Взрослые люди», «Пять минут прощания» и другие.«Окна во двор» — новый сборник новелл.Рассказы Дениса Драгунского похожи на спрессованные романы или кинофильмы. Резкие повороты сюжета, динамичные диалоги, столкновения непростых характеров и внезапное озарение — так вот какие черти водятся в тихом омуте! Прочитав такой рассказ, хочется думать о героях и их судьбах, фантазировать, что с ними будет завтра или через год.
Короткие динамичные новеллы Дениса Драгунского с неожиданной развязкой, парадоксальные заметки о литературе и жизни и письма, адресованные романтичным читательницам, помогут по-другому взглянуть на собственные проблемы, переоценить свои успехи и провалы и даже построить новые жизненные планы.
Вы умеете удивляться? Если уже разучились, новая книга Дениса Драгунского как раз для вас. В этих рассказах все как в жизни: начинается с очевидного, а заканчивается невероятным. И нам остается, смеясь, качать головой: неужели и такое бывает, причем с самыми обычными людьми? Все бывает, говорит Денис Драгунский. «Обманщики» – это собрание неожиданностей: здесь есть веселое, трагичное, парадоксальное, тайное… Нет места только снобизму и скуке.
Мастер короткой прозы Денис Драгунский в своем новом сборнике снова преподносит читателю новеллы с крутыми сюжетами и внезапными развязками, меткие юмористические зарисовки, а также три маленькие повести, в которых действуют неожиданные герои в непростых обстоятельствах.