Вид на Старый город - [11]

— Я думаю, не повредит.

Марта чувствовала себя легко, как будто ее посадили на облако и тянут теперь на веревочке в волшебную страну. И облако плывет без преград, оставляя внизу все неприятности и печали. Напряжение последних дней спало, коварные демоны исчезли, и дышать стало легче.

— Что вы делаете в следующие выходные? Только не говорите, что у вас по плану посещение Зальцбургской крепости. Хотя, наверное, я бы составил вам компанию. Только в целях обеспечения вашей безопасности, не подумайте ничего иного!

— А вы, правда, хотите поехать в Зальцбург?

— Почему бы и нет. И еще, Марта, давай перейдем на «ты», по-моему, мы уже достаточно выдержали паузу вежливости.

— Хорошо, Пламен. И запиши мой телефон!

В следующие выходные они поехали в Зальцбург, потом в Вюрцбург, потом — в замок Нойшванштайн, потом на Рождественскую ярмарку во Франкфурт, любоваться небоскребами. И Пламен все смеялся над ее любовью к очень высоким объектам.

С этим странным человеком, не похожим ни на одного ее прежнего знакомого, ей было легко и просто. Как будто она знала его очень давно. Веселый, добрый, открытый, щедрый. С ним не нужно прятаться под маской, что-то скрывать. Можно говорить обо всем, спрашивать совета, искать поддержки.

А вообще Марта не обманывала себя — она знала, что очень любит его, что исчезни он сейчас, тогда действительно жизнь не будет иметь смысла. Ничего еще не было произнесено вслух, но Марта была уверена, что Пламен чувствует то же самое.

Еще во Франкфурте, опаздывая на поезд, когда он, недовольно взмахнул рукой: «Айдэ, милая!», она поняла, кого он ей все время напоминал. Своего отца, чуть-чуть, неуловимо. Она тогда удивилась: «Почему именно он?» Рассмеялась: «Ну, надо же, как бывает!» И рассказала Пламену о встрече с его родителями.

После Франкфурта, в очередной выходной, который она теперь ждала, как манны небесной, Марта пригласила Пламена к себе в гости. Он пришел, замер на пороге ее квартирки:

— Знаешь, а у меня дежавю. Я уже видел тебя вот так, стоящей у окна. Может, ты мне приснилась. А, может, знал, что тебя встречу. Подумай, как это удивительно, живешь себе спокойно, а где-то уже ходит человек, с которым Бог готовит тебе встречу, сплетаются разные пути, события, чтобы — раз, и увидеть, и взять руку, и увести… — Подошел и обнял. — Не покидай меня, Марта!

Потом они пили кофе, смотрели на красноверхий Старый город, и Пламен рассказывал о себе то, о чем раньше молчал.

— Со своей бывшей женой, Эмилией, я познакомился в Болгарии, в онкологической больнице, она подвизалась там волонтером. Очень красивая, солнечная, добрая. Я влюбился с первого взгляда, мы поженились, и я увез ее в Германию. И сначала все было вроде бы хорошо, она стала учить немецкий язык, поступила в театральную студию, получила гражданство. А потом…

Мои родители думают, я развелся из-за того, что Эмилия не хотела усыновить ребенка. Но это не так — я же не какой-нибудь робот, я понимал, что не каждый человек может на такое решиться, и не настаивал, я просто предложил.

Но она вдруг устроила скандал. Стала кричать, что я занимаюсь глупостями, ерундой, что порчу ей жизнь, и зря она что ли свалила из этой дерьмовой страны, чтобы потратить свою молодость на горшки и какашки, что уж, в конце концов, я мог бы ей сделать и своего ребенка, и вообще, как я могу переживать из-за чужого мальчика в то время, как у нее нет машины. Представляешь? У нее нет машины! И все, я понял, что с таким человеком больше жить не смогу. Что все это время она притворялась, играла роль понимающей, любящей жены. И, наверное, больше всего ей нужно было от меня немецкое гражданство, как ни печально. Да…Она очень хорошая актриса. Снимается сейчас в телесериале. Может, дойдет до большого экрана, с ее-то талантом.

Но самое странное, когда я проснулся на следующее утро, я понял, что ее не люблю! Совсем! Как будто это было наваждение, морок, и оно ушло в один миг. Я переживал, боялся страданий, собственной слабости, что не выдержу, захочу к ней вернуться. Но Бог меня помиловал, не допустил бессмысленных мучений.

— Я всю жизнь прожил среди вещей, ведь мой отец антиквар, и меня всегда удивляло, отчего люди так ими — вещами, дорожат. Больше, чем человеческими жизнями. Для меня несопоставимо — купить машину за двести тысяч евро или за эти же деньги сделать ребенку операцию, чтобы спасти его от рака. Кто придумал такие весы? Зачем?

Новые машины, новые дома, новые мобильники, новые компьютеры, шмотки от домов высокой моды, брилллианты, меха, и рядом — люди, дети, которые умирают от болезней, от голода, от отсутствия воды, люди, которые живут на улице, питаются отбросами. Мир вещей поглотил мир человеков. Нам кажется, если наш собственный кусочек бытия уютен, обустроен, то и дергаться не надо. А остальные пусть сами как-нибудь справляются. Или думаем, что кто-нибудь другой придет на помощь. Центр жизни человека сместился, он уже вне его «я». Он переложен на государство, на общество, на благотворительные фонды, на церковь, на общественные организации. А человек, мол, может, просто жить. Точнее, проживать. И обустраивать свой мирочек в ногу с модой.