Вид из окна - [5]

- Но это же чистой воды фатализм! - изумился Павел.

- Чистой или мутной, не важно, сейчас важно другое - что привело вас сюда? Если простое любопытство, хотя что-то подсказывает мне - это не так, то вам оплатят моральный ущерб, транспортные и прочие расходы, и мы не будем отнимать друг у друга драгоценное время. Опять же, если оно имеет для вас значение...

Словцов был обескуражен. Далее предстояло говорить правду или не говорить ничего, встать, откланяться и уйти. Выбрав первое, Павел пошел ва-банк.

- Я не соврал вам, когда сказал, что на сегодняшний день я никто. Кем был? Раньше думал, что я поэт, яркая индивидуальность, по меньшей мере - незаурядная личность... Даже пользовался успехом у юных дам, - ухмыльнулся сам себе Словцов, - издал несколько поэтических сборников, отмеченных критикой со всех положительно-отрицательных сторон, на хлеб зарабатывал преподаванием в университете, где пудрил мозги студентам высокопарными словесами... Потом? Потом наступил момент, какая-то черта, перейдя которую, хочется умереть, потому что чувство безысходности и собственной никчемности начало заполнять душу подобно ядовитому газу. Если бы я имел чуть больше веры, я предпочел бы всему монастырь. В моем же случае я просто выпрыгнул из всего, что меня окружало, в черную дыру - в абсолютно неисследованное пространство... Бросил все и уехал в буквальном смысле куда глаза глядят.

- Когда от вас ушла жена? - вдруг перебила его Вера Сергеевна.

- Три года назад. Странно, мы пережили вместе самые беспросветные девяностые, но что-то в ней надломилось. Ей обрыдла ждущая меня посмертная слава, а в настоящем - плохо устроенный быт, ну... и прочие отрицательные стороны поэтического таланта. Могу я теперь, в обмен на начало своей откровенности, услышать нечто подобное от вас. Хотя бы - что значит ваше объявление? Вам нужен раб? Или это шутка преуспевающей, но одинокой бизнес-леди?

- Правда в ваших вопросах только одно - одинокой.

- А преуспевающей?

- Не без этого. Но это заслуга покойного мужа. Я просто получила после его смерти все...

- Соболезную.

- О, это было, теперь уже кажется, в другой жизни, в конце девяностых. Знаете, Павел Сергеевич, я даже придумала, прости Господи, каламбур по поводу его смерти. Он словно оправдал свою фамилию. Ему, благодаря еще советской должности отца, удалось неплохо стартовать в условиях безумного рынка, - в то время, когда бюджетники маялись без зарплат, а шахтеры колотили касками по чему попало, мы жили, как в раю. Но ему этого было мало. Он хотел больше и не собирался ни с кем делиться. Ни с чиновниками, ни с бандитами... Ни, к сожалению, с бедными согражданами. Ну и, получается, не нравится в раю, следуйте дальше - «Зарайский»... Смерть его была ужасной, он заживо сгорел в машине вместе с водителем и охранниками. Помните это время: стрельба на улицах, точно идут бои в городских кварталах. Эпоха вторичного первоначального накопления...

- Помню. Дрянное время.

- В самом конце ельцинского правления оно коснулось и нас. Думалось, все уже поделили. Ан нет. Этот процесс не кончается. А время делали мы с вами.

- Вы. Я на себя такой ответственности не возьму. Оды демократии и свободе не сочинял, правда, и на улицу - выковыривать булыжники из мостовой - оружие пролетариата - не шел.

- Да и я, если так посмотреть, была в стороне, меня муж назначил заместителем по домашнему хозяйству. Но измерять меру ответственности не наша прерогатива, откуда нам знать, насколько виноваты те, кто стоял в стороне? Я только чудом не оказалась с ним в одной машине в тот день.

- Извините, - потупился Словцов, уж он-то себя героем никак не чувствовал.

- Не берите в голову. Если б он уступил тогда по вполне сносной цене одно предприятие холдинга, возможно, был бы жив.

- А вы уступили, и потому спокойно продолжаете его дело?

- Все так думают, - уклончиво ответила Вера Сергеевна, - а я и не опровергаю... - в глазах ее мелькнула недобрая стынь. - Хотя мне пришлось покинуть столицу, но об этом я еще ни разу не пожалела. Можно неплохо жить здесь, ведя бизнес в Москве, Питере, где угодно, хотя многие предпочитают наоборот. Мне здесь нравится. Здесь, помимо всего прочего, спокойно и тихо, нет бесконечного гламура, охоты папарацци и, в конце концов, здесь не стреляют и не взрывают. Случись здесь подобное, вся тайга встанет на уши. И потом: теперь меня в Москве принимают за нефтяную королеву, и это позволяет мне решать многие вопросы куда как быстрее, останься я в ряду примелькавшихся лиц столичных воротил. Ну, полагаю, предыстории достаточно. Вы в какой гостинице остановились?

- В «Кристалле». Не люблю больших отелей, а эта гостиничка вроде как на отшибе. Но позвольте еще один вопрос, и чем откровеннее будет ответ на него, тем нам проще будет строить свое общение. Для чего вы меня покупаете? Чтобы я заменил вам мужа?

Здесь Вера Сергеевна позволила себе рассмеяться.

- Ну что вы! Начнем с того, что я покупаю не вас. Я покупаю ваше время. Для чего будет составлен специальный контракт, детально определяющий ваши обязанности и зарплату. Заменить моего мужа пытались и хотели бы многие. Но при этом они не прочь были бы заменить, собственно, меня. Да и мужики мне все время попадались то сплошная гора амбиций, то беспробудный тупица этакой колхозной закваски, то скрытый тиран, а то и вообще - мужчина только по половому признаку. А хотелось бы иметь друга. И хотелось бы, чтобы этот друг заслонил меня от остальных... претендентов. Мое одиночество мне дороже. В сущности - мое одиночество - это и есть я. Я его заслужила! И мне нужен человек, который поможет сохранить мне этот статус кво. Деликатно, но железобетонно...