Вейн - [8]
Он на самом деле остановился, склонился к ее лицу, заглядывая в глаза. Где-то на галерее хлопнула дверь, и донесся звонкий смех Люси. Вейн словно очнулась, отвела взгляд и дернулась, высвобождаясь из его рук.
— Отпустите.
Странно, но он послушался, молча поставил ее на ступеньку. Девушка одернула платье и торопливо сбежала вниз, не оглядываясь. Александр за ней не пошел, или она просто не расслышала его шагов. Она достигла своей комнаты и захлопнула дверь, прислонившись к ней спиной. И нахмурилась, вспоминая свои ощущения на лестнице. Когда Александр склонился над ней, Вейн дико, просто до боли захотелось, чтобы он ее поцеловал. И в его глазах она разглядела ответное желание.
***
Мертвые земли
Антар
Вейн смотрела на него, не веря своим глазам. Все то же лицо с четкой линией скул и твердым подбородком, те же жесткие губы. Только серая радужка глаз обведена красным, почти багровым ободком. Она сглотнула. Как при таком голоде он все еще не набросился на нее?
— Значит, ты в Темном Мире… — медленно произнесла она.
— Как видишь, — усмехнулся Ксандр. — Но мы не будем сейчас обсуждать твою очевидную радость от этого события. К тому же ты в Антаре для другого. Мне нужна эри.
Вейн отвела глаза и скинула плащ. Стянула длинные, до самых плеч перчатки, обнажая руки. Протянула ему левую, не глядя. Почему-то привычный за много лет процесс сейчас вызывал у нее страх. Сущность эри всегда сопротивляется и в то же время жаждет... Она привыкла к этим ощущениям, к тому же, в них уже давным-давно нет ничего личного.
Ксандр сжал ее ладонь, и Вейн напряглась еще сильнее. Он усмехнулся. Прикоснулся губами к ее запястью, в том месте, где синела метка эри.
О, виры…
Вейн откинула голову, не сдержав вздох. Свет жизни тек толчками, колол кожу иголками. Его губы были теплыми. И слишком о многом напоминали… Она тряхнула головой, не желая вспоминать. И возмущенно зашипела, когда Ксандр сжал ее тело и припал губами к бьющейся жилке на шее.
Вейн закрыла глаза и начала считать.
Раз. Сила жизни течет потоком.
Два. Губы пересыхают.
Три. Дыхание становится рваным. Она незаметно пошевелила ладонью, развела пальцы, выпуская иглы. Все сразу.
Четыре. Тело слабеет… И все сильнее ждет продолжения…
Пять… Еще немножко и остановиться будет сложно… Им обоим.
Он отпустил ее так резко, что Вейн пошатнулась.
— Неплохо, — сказал Ксандр. Багровый ободок вокруг зрачков побледнел, но они все еще были обведены красным. Значит, он все еще голоден.
— Ты хорошо себя сдерживаешь, — безразлично отозвалась Вейн, снова надевая перчатки и застегивая ворот. Мало кто из Темных мог остановиться, дорвавшись до источника жизни. Она убрала иглы, и Ксандр снова усмехнулся. Но что делать, порой только игла с парализующим ядом могла остановить Перерожденного. Или со смертельным. Если выбирать между своей жизнью и жизнью тех, кто ее пьет, Вейн всегда останавливались на своей. В конце концов, все знают правила.
И по тем же правилам Вейн не имела права задавать вопросы или вмешиваться в его дела. Но один она все-таки не могла не задать, хоть и знала, что будет за это наказана.
— Что ты отдал Тьме, Ксандр? — тихо спросила она.
Он повернулся, посмотрел прямо в глаза. И Вейн вздрогнула. Темный не ответил, просто улыбнулся, но девушке стало жутко от этой улыбки.
И направился к двери, приглашая следовать за собой.
Коридор тонул в темноте, света почти не было, только в конце тускло мерцал зеленый светящийся шар, отбрасывая на стены узкие тени. Вейн шла за мужчиной молча, напряженно рассматривая его спину. В ее голове билась тысяча вопросов, но она не задаст их, слишком хорошо зная, что за каждый приходится платить. Одно она знала точно: он не убьет ее … слишком быстро. Темному нужна эри, а Ксандр, судя по его состоянию, слишком долго не прикасался к силе жизни. Впрочем, ей это только на руку. Возможно, она останется единственной эри в Антаре, и тогда ее задача значительно упростится. Но поверить в такую удачу Путнице мешал опыт.
Она вспомнила темный зал с тысячей коридоров во Тьму и закутанную в плащ фигуру Смотрящего. Привычно не позволила этой мысли задержаться и оформиться в голове, пропустила ее, закрыв ничего не значащими образами и видениями. Она не знала точно, мог ли Ксандр читать ее мысли, но семь слоев Тьмы возле замка говорили о том, что стоит быть осмотрительнее.
И глухому отчаянию она тоже не позволила проникнуть в душу, безжалостно растоптав в зародыше.
Они миновали коридор, ведущий к лестнице. Здесь было совершенно темно, и Вейн вздохнула. Темные не любили свет. К этому она уже привыкла, но порой даже ее это сильно раздражало. Так же, как и личи, которых они использовали в качестве прислуги. Один такой встретился им, со склоненной головой и совершенно пустыми глазами.
— Твои комнаты, — Ксандр распахнул дверь и остановился, пропуская Вейн вперед.
Она вошла и осмотрелась. Покои были декорированы в светлых тонах, и здесь горел камин. Да и ламп было достаточно, чтобы залить все помещение светом, если она пожелает. Ксандр позаботился о своей новой эри.
Тысячелетие фьорды были отделены от мира людей стеной непроницаемого тумана. Потерянные земли, попасть в которые невозможно. Ученые всего мира могли лишь мечтать об экспедиции к этим загадочным берегам. И как же повезло мне, антропологу Оливии Орвей, попасть в первую исследовательскую группу к фьордам! Или… не повезло? Ведь за туманом нас ждет неизвестность, пугающие загадки и ильхи — варвары, о которых мы ничего не знаем. Даже того, кем они являются на самом деле.
Если приходится разводиться с богатым мужем — это обидно. Если нужно сменить столицу на глухую провинцию — это неприятно. Если наследством оказывается не особняк, а развалюха — это очень грустно. А если становится известно, что твой дом еще и занят настоящим дикарем без совести и чести, — это просто катастрофа!
Я жила у зеленых холмов Идегоррии, где растут исполинские деревья и искрятся хрустальные водопады. Я рисовала этот мир, изменяя реальность, ведь я – созидающая. Я была счастлива. Но моя жизнь изменилась в тот день, когда я стала пленницей у чужеземного захватчика. У него белые волосы, огненные глаза и тело воина. Я знаю, кто он, – арманец, демон Ранххара. Тот, о ком говорят шепотом, чтобы не накликать беду. Он принес в мой мир смерть и кровь, разукрасил его красным и черным, стал тем, кому я поклялась отомстить.
Таких, как я, называют раянами. Когда-то нас было много, нам поклонялись, словно богиням, нас почитали и нам приносили дары. «Раяна» означало «желание». Тогда мы сами решали, для кого расцветет лори. Но мужчины жестоки… И теперь «раяна» значит «яд». И когда мой цветок расцветет, меня найдут. Сумеречные псы, слуги Темного владыки, они придут за мной, чтобы уничтожить. Я не знаю, для чего цветет лори, но для меня это означает смерть.
За гнилыми болотами, в самой чаще леса, там, где не поет птица, где не ходит дикий зверь, живет ведьма. Лицо ее – ямы и рытвины, бородавки да мерзкая слизь от дел ее греховных. Голос – воронье карканье, что ни слово скажет, то жаба соскочит. Тело– хвостатое, да рогатое, ни мужское, ни женское– звериное. Рыщет ведьма по лесам и болотам, жертву невинную ищет, чтобы впиться в глотку клыками, разодрать да крови напиться… А потом сплясать на останках в свете луны, с диким гиканьем да ухохатыванием… Вот такие сказки рассказывают в наших краях.
Таких, как я, называют раянами. И много лет нас уничтожали по приказу Темнейшего владыки. Но однажды все изменилось. Проклятие разрушено, и мне суждено стать не изгнанницей, а правительницей. Но и сейчас я лишь пешка на доске сильнейших магов Сумеречной империи, которые решили получить власть цветущего лори. Правда, я устала играть по чужим правилам и жить по чужим приказам. А цветок, который я всю жизнь считала проклятием, возможно, станет моим спасением.
В данной работе показывается, что библейская книга Даниила, а говоря более острожно, её пророчества, являются лжепророчествами, подлогом, сделанным с целью мобилизовать иудеев на борьбу с гонителем иудейсва II в. до н.э. — царём государства Селевкидов Антиохом IV Эпифаном и проводимой им политики насильстенной эллинизации. В качесте организаторов подлога автор указывает вождей восставших иудеев — братьев Маккавеев и их отца Маттафию, которому, скорее всего, может принадлежать лишь замысел подлога. Непророческие части ниги Даниила, согласно автору, могут быть пересказом назидательных историй про некоего (может быть, вымышленного) иудея Даниила, уже известных иудеям до появления книги Даниила; при этом сам иудей Даниил, скорее всего, является «литературным клоном» древнего ближневосточного языческого мудреца Даниила. В книге дано подробное истолкование всех пяти «апокалиптических» пророчеств Даниила, разобраны также иудейское и христианское толкования пророчества Даниила о семидесяти седминах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это просто воспоминания белой офисной ни разу не героической мыши, совершенно неожиданно для себя попавшей на войну. Форма психотерапии посттравматического синдрома, наверное. Здесь будет очень мало огня, крови и грязи - не потому что их было мало на самом деле, а потому что я не хочу о них помнить. Я хочу помнить, что мы были живыми, что мы смеялись, хулиганили, смотрели на звезды, нарушали все возможные уставы, купались в теплых реках и гладили котов... Когда-нибудь, да уже сейчас, из нас попытаются сделать героических героев с квадратными кирпичными героическими челюстями.
═══════ Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.