Вейн - [14]
На последних аккордах Вейн подпрыгнула, взмахнула руками и рассмеялась. И открыла глаза, чтобы сразу наткнуться на смеющиеся серебряные глаза Александра. От неожиданности она совсем не благородно ойкнула, смутилась и тут же разозлилась.
— Дер Александр! Вы разве не знаете, что подглядывать некрасиво?
— Я не знал, что подглядываю, лейна Вейн, — с улыбкой ответил он. — Просто услышал музыку и зашел посмотреть, кто здесь веселится. А вы меня удивили, лейна.
Он окинул ее насмешливым взглядом, и Вейн вдруг очень четко осознала, что стоит босиком, в одних суконных чулках, с растрепанными волосами, и, наверняка, раскрасневшаяся. Как простолюдинка, право… Стыдно.
— Вейн, перестаньте, — он подошел ближе, провел пальцем по краю музыкальной шкатулки, и песенка зазвучала вновь. — Вы были такой искренней в танце, не стоит портить это лицемерным смущением. Которого вы, к тому же, совсем не испытываете.
— С чего вы взяли? — растерянно пробормотала она.
— Вижу. Вы просто осознали, что должны смутиться и даже покраснеть, но на самом деле вовсе не испытываете этих чувств, не так ли? — он посмотрел на нее через плечо.
— Я… я… Я не знаю. Наверное, вы правы, — чуть улыбнулась Вейн. — Хотя это странно осознавать.
— Иногда я думаю, что наша жизнь была бы куда проще, если бы мы перестали прятаться за нормами и правилами. Вы так не считаете?
Вейн поджала пальцы на ногах и осторожно пригладила растрепавшиеся волосы.
— Я не знаю, дер Александр! — растерянно пожала она плечами. — Я никогда об этом не думала.
Он оторвался от созерцания шкатулки и подошел к ней. Протянул руку и сжал в ладони ее темную прядку, намотал на палец. И улыбнулся, рассматривая девушку.
— Нормы, правила, ярлыки… Они сильно усложняют нашу жизнь, Вейн, — негромко произнес он, и чуть потянул ее волосы. Девушка переступила ногами, не понимая, что он делает. — Разве можно скрывать за чопорностью такую живую натуру, как ваша… Это просто преступно. Я хотел бы увидеть, какая вы настоящая.
— Зачем? — тихо спросила она. Он стоял так близко, что Вейн видела, как расширяются зрачки в его глазах, чувствовала тепло его тела.
Александр выпустил прядь и убрал руку, чуть задев пальцами щеку девушки.
— Это доставило бы мне удовольствие, — мягко ответил он. И взял ее за руку: — Потанцуете со мной, лейна Вейн? Если я вас смущаю, могу тоже разуться.
Она ошарашенно посмотрела в его смеющиеся глаза и тоже рассмеялась. И кивнула. Почему бы и нет? Вейн вложила свои пальчики в его ладонь и сделала шаг, повинуясь его рукам и музыке. Он хорошо вел, легко придерживая ее за талию и сохраняя между ними расстояние, требуемое все теми же приличиями. Шаг, второй, поворот. Шаг, назад, поворот! Снова шаг… и поворот!
Солнечный свет падал на светлые доски пола яркими квадратами, и танцующие скользили из света в тень. Из тени на свет. Словно фигуры на доске желаний, в которую играют дети. Светлый квадрат. Темный квадрат. Кто победит в этой игре, исполняет желание…
Шаг, поворот, шаг.
У Александра теплые руки и серебряные глаза, у Вейн снова растрепались волосы. Он смотрит на нее, не отрываясь, и внутри девушки поднимается странное чувство, которому нет названия. Это похоже на страх и на ожидание.
Шаг и вперед.
Поворот.
Шаг.
И назад. Поворот.
Музыка смолкла, и Вейн застыла. Голова кружилась. Он легко коснулась губами ее ладони.
— Спасибо, — тихо произнес.
— А… а разве вы не поехали на ярмарку? — запоздало вспомнила девушка.
— Нет. Я вернулся, когда понял, что вы остались в замке, — спокойно сказал он.
— Но…
Ксандр усмехнулся.
— У меня есть плохая привычка, Вейн.
— Какая? — у Вейн вдруг испуганно заколотилось сердце. Он мягко положил ладони ей на талию и прижал к себе.
— Получать то, чего хочу, — тихо сказал он и поцеловал ее.
Она дернулась в его руках, но он лишь прижал ее крепче. И нежно тронул ее губы, легко, почти неощутимо. Его руки скользнули по телу девушки, и левая ладонь легла на ее затылок, придерживая и осторожно поглаживая, перебирая темные пряди. Он нежно целовал ее, не желая испугать, лишь чуть прикасался к ее губам, не стремясь проникнуть внутрь. И вдруг замер, сжал ее чуть сильнее, так что Вейн инстинктивно попыталась вырваться. Он глубоко вздохнул и разжал руки, вглядываясь в ее лицо.
Вейн вскинула подбородок и отвесила ему звонкую пощечину.
— Да как вы смеете! — выдохнула она.
Он неотрывно смотрел на ее губы, потом медленно перевел взгляд на глаза. То, что она ударила его, Александр, кажется, даже не заметил. И если бы не красное пятно на его щеке, Вейн сама бы подумала, что сделала это лишь в своем воображении, настолько неподвижно он стоял.
— Вы… вы…— возмущенно начала она, чувствуя, как дрожат губы. Стало почему-то ужасно обидно, только она не понимала отчего. Внутри дрожало что-то злое и темное, хотелось ударить его еще сильнее.
— Я вас напугал, — медленно произнес он, хотя в глазах не было ни капли раскаяния. Только легкое удивление.
Тысячелетие фьорды были отделены от мира людей стеной непроницаемого тумана. Потерянные земли, попасть в которые невозможно. Ученые всего мира могли лишь мечтать об экспедиции к этим загадочным берегам. И как же повезло мне, антропологу Оливии Орвей, попасть в первую исследовательскую группу к фьордам! Или… не повезло? Ведь за туманом нас ждет неизвестность, пугающие загадки и ильхи — варвары, о которых мы ничего не знаем. Даже того, кем они являются на самом деле.
Если приходится разводиться с богатым мужем — это обидно. Если нужно сменить столицу на глухую провинцию — это неприятно. Если наследством оказывается не особняк, а развалюха — это очень грустно. А если становится известно, что твой дом еще и занят настоящим дикарем без совести и чести, — это просто катастрофа!
Я жила у зеленых холмов Идегоррии, где растут исполинские деревья и искрятся хрустальные водопады. Я рисовала этот мир, изменяя реальность, ведь я – созидающая. Я была счастлива. Но моя жизнь изменилась в тот день, когда я стала пленницей у чужеземного захватчика. У него белые волосы, огненные глаза и тело воина. Я знаю, кто он, – арманец, демон Ранххара. Тот, о ком говорят шепотом, чтобы не накликать беду. Он принес в мой мир смерть и кровь, разукрасил его красным и черным, стал тем, кому я поклялась отомстить.
Таких, как я, называют раянами. Когда-то нас было много, нам поклонялись, словно богиням, нас почитали и нам приносили дары. «Раяна» означало «желание». Тогда мы сами решали, для кого расцветет лори. Но мужчины жестоки… И теперь «раяна» значит «яд». И когда мой цветок расцветет, меня найдут. Сумеречные псы, слуги Темного владыки, они придут за мной, чтобы уничтожить. Я не знаю, для чего цветет лори, но для меня это означает смерть.
За гнилыми болотами, в самой чаще леса, там, где не поет птица, где не ходит дикий зверь, живет ведьма. Лицо ее – ямы и рытвины, бородавки да мерзкая слизь от дел ее греховных. Голос – воронье карканье, что ни слово скажет, то жаба соскочит. Тело– хвостатое, да рогатое, ни мужское, ни женское– звериное. Рыщет ведьма по лесам и болотам, жертву невинную ищет, чтобы впиться в глотку клыками, разодрать да крови напиться… А потом сплясать на останках в свете луны, с диким гиканьем да ухохатыванием… Вот такие сказки рассказывают в наших краях.
Таких, как я, называют раянами. И много лет нас уничтожали по приказу Темнейшего владыки. Но однажды все изменилось. Проклятие разрушено, и мне суждено стать не изгнанницей, а правительницей. Но и сейчас я лишь пешка на доске сильнейших магов Сумеречной империи, которые решили получить власть цветущего лори. Правда, я устала играть по чужим правилам и жить по чужим приказам. А цветок, который я всю жизнь считала проклятием, возможно, станет моим спасением.
В данной работе показывается, что библейская книга Даниила, а говоря более острожно, её пророчества, являются лжепророчествами, подлогом, сделанным с целью мобилизовать иудеев на борьбу с гонителем иудейсва II в. до н.э. — царём государства Селевкидов Антиохом IV Эпифаном и проводимой им политики насильстенной эллинизации. В качесте организаторов подлога автор указывает вождей восставших иудеев — братьев Маккавеев и их отца Маттафию, которому, скорее всего, может принадлежать лишь замысел подлога. Непророческие части ниги Даниила, согласно автору, могут быть пересказом назидательных историй про некоего (может быть, вымышленного) иудея Даниила, уже известных иудеям до появления книги Даниила; при этом сам иудей Даниил, скорее всего, является «литературным клоном» древнего ближневосточного языческого мудреца Даниила. В книге дано подробное истолкование всех пяти «апокалиптических» пророчеств Даниила, разобраны также иудейское и христианское толкования пророчества Даниила о семидесяти седминах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это просто воспоминания белой офисной ни разу не героической мыши, совершенно неожиданно для себя попавшей на войну. Форма психотерапии посттравматического синдрома, наверное. Здесь будет очень мало огня, крови и грязи - не потому что их было мало на самом деле, а потому что я не хочу о них помнить. Я хочу помнить, что мы были живыми, что мы смеялись, хулиганили, смотрели на звезды, нарушали все возможные уставы, купались в теплых реках и гладили котов... Когда-нибудь, да уже сейчас, из нас попытаются сделать героических героев с квадратными кирпичными героическими челюстями.
═══════ Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.