Вейн - [12]
— Ну же, Вейн, — спокойно произнес он, — что же ты остановилась?
Ее кинжалы выскочили из его груди и отлетели в сторону, туда же последовали звездочки.
— Шантар! — выругалась Путница и хотела вскочить, но он лишь повел ладонью, и девушка упала, не в силах пошевелится. Ксандр приподнялся, сбросил ее с себя и лениво прижал к полу.
— Как интересно. Ты не можешь причинить мне вред, если я не позволю. Я позволил. Скажи, мне показалось, или ты собиралась отрезать мне голову? Надо же, какая своевольная эри мне попалась, — он говорил и неторопливо расстегивал на ней одежду.
Вейн выгнулась, но сбросить путы так быстро не смогла. Силы вернулись, но Путница замерла, не желая раньше времени демонстрировать свои возможности. Черная смерть, что она сдула Ксандру в лицо, не подействовала совершенно, значит, стоит повременить и понаблюдать. Она и не ожидала, что будет легко, а теперь знала это наверняка.
Он расстегнул ей тунику, обнажая грудь, прочертил теплую дорожку от шеи до груди.
— Не надо.
— Почему же? Скажи, почему я должен остановиться? — он поднял голову, посмотрел ей в глаза.
— Не хочу, — сказала она.
Силы восстановились, и она пошевелила кончиками пальцев, незаметно сбрасывая его магию. Ксандр рывком встал и чуть брезгливо поморщился.
— Не переживай, ты мне не интересна. Но вот твоя способность так быстро восстанавливаться и сбрасывать путы занимательна.
— Собираешься убить меня? — Она уже тоже стояла на ногах. Повела рукой, призывая кинжалы и не спуская с мужчины настороженного взгляда. — Поквитаться решил?
Он не ответил. Прошелся по комнате, словно и забыл о ее присутствии. Но когда Вейн уже собиралась уйти, решив, что так и не дождется ответа, Ксандр заговорил, не поворачиваясь в ее сторону.
— У тебя интересные клинки. И огонь. Откуда? Ты ведь обычная эри, я чувствую силу жизни.
Она толкнула дверь.
— Ты ведь помнишь, что я могу не отвечать, если не хочу? — с насмешкой бросила через плечо и вышла.
На сегодня хватит. Темный сыт, и эри ему пока не нужна. А вести с ним беседы просто ни к чему. Кроме того, все, что хотела, она уже узнала и поняла, что обычными способами с ним не справиться. Ну что ж, придется проявить фантазию.
Но уйти Вейн не успела. Ксандр догнал ее и дернул за руку.
— Я выбрал наказание, — сказал он. — Ты ведь не забыла, что нарушила правила? Я хочу посмотреть воспоминания.
Она застыла. Воспоминания? Открыть ему разум, впустить в свои мысли, в самые сокровенные уголки памяти? Практически в душу?
— Нет, — отрезала она. — Наказание несоизмеримо с нарушением. Читай Кодекс, Ксандр. Можешь даже подать на меня жалобу Смотрящим. Воспоминания я для тебя не открою.
Он вдруг откинул голову и рассмеялся.
— Читать Кодекс? Вряд ли мне это нужно, я ведь сам его написал. Могу и переписать, кстати. Хотя не нужно, я оставил там массу лазеек. Например, ты ведь помнишь, что означает дать Клятву Жизни? Ты не можешь мне сопротивляться, эри, не можешь сделать того, чего я не захочу. И выполнишь все, чего я пожелаю. И твою лояльность своему харису я уже проверил. Она удручает.
— Ты написал Кодекс? — опешила она. Хотя, чему тут удивляться… Это вполне возможно. Может, поэтому она здесь? Смотрящим не понравилась усиливающаяся власть Антара?
Вейн так удивилась, что даже не сразу осознала, о чем он говорит. Клятва Жизни… конечно. Клятва впечатывается в саму суть, полностью подчиняя хозяину. И если он прикажет открыть воспоминания, она должна будет подчиниться.
— Ты не посмеешь, — холодно произнесла она, в упор глядя в его серые глаза.
— Почему же? — кажется, Ксандр забавлялся.
— Только попробуй влезть в мою голову, — прошипела Вейн. — Сделаешь это и останешься без эри. У меня достаточно силы, чтобы закончить эту жизнь в один миг. Мою жизнь. А пока в Антар прибудет новая, ты станешь Одичалым. Или тебе придется покинуть слои Тьмы и выйти в мертвые земли, где так много желающих пообщаться с Призраком. И никто из них Клятву Жизни тебе не даст. Хочешь?
— Твои воспоминания так цены, что ты готова умереть, но не показать их?
— Я готова умереть, но не позволю тебе или кому-то еще копаться в моей душе, — глухо отозвалась Вейн. — И, пожалуйста, больше не прикасайся ко мне, Темный. Это неприятно.
— А у тебя есть душа, Вейни?
— Меня зовут Путница.
Она вырвала руку и, резко отвернувшись, зашагала по коридору, прислушиваясь к звукам за спиной. Но все было тихо, Ксандр за ней не последовал.
Вейн вышла во двор, глотнула сырого воздуха, невидящим взглядом рассматривая верхушки сосен, что темнели за каменной стеной. Конечно, она блефовала, и умирать не собиралась. Воспоминания… Их она не отдаст никому. Потому что это единственное, что у нее осталось, единственное, что сохранилось от той, настоящей Вейн. Она не любила вспоминать, не позволяла себе думать о прошлом, но иногда… очень редко, отпускала память. И тогда они приходили к ней: воспоминания. Дни, минуты, часы, словно сверкающие песчинки в колбе песочных часов, крохотные кусочки ее жизни. Песок — для всего мира. Драгоценности — для нее. В них была радость, счастье, и был тот, ради кого она хотела жить. Самый дорогой, любимый, необходимый, как свет жизни. Тот, без кого она уже давно словно лич — пустая бесчувственная оболочка без души и чувств.
Тысячелетие фьорды были отделены от мира людей стеной непроницаемого тумана. Потерянные земли, попасть в которые невозможно. Ученые всего мира могли лишь мечтать об экспедиции к этим загадочным берегам. И как же повезло мне, антропологу Оливии Орвей, попасть в первую исследовательскую группу к фьордам! Или… не повезло? Ведь за туманом нас ждет неизвестность, пугающие загадки и ильхи — варвары, о которых мы ничего не знаем. Даже того, кем они являются на самом деле.
Если приходится разводиться с богатым мужем — это обидно. Если нужно сменить столицу на глухую провинцию — это неприятно. Если наследством оказывается не особняк, а развалюха — это очень грустно. А если становится известно, что твой дом еще и занят настоящим дикарем без совести и чести, — это просто катастрофа!
Я жила у зеленых холмов Идегоррии, где растут исполинские деревья и искрятся хрустальные водопады. Я рисовала этот мир, изменяя реальность, ведь я – созидающая. Я была счастлива. Но моя жизнь изменилась в тот день, когда я стала пленницей у чужеземного захватчика. У него белые волосы, огненные глаза и тело воина. Я знаю, кто он, – арманец, демон Ранххара. Тот, о ком говорят шепотом, чтобы не накликать беду. Он принес в мой мир смерть и кровь, разукрасил его красным и черным, стал тем, кому я поклялась отомстить.
Таких, как я, называют раянами. Когда-то нас было много, нам поклонялись, словно богиням, нас почитали и нам приносили дары. «Раяна» означало «желание». Тогда мы сами решали, для кого расцветет лори. Но мужчины жестоки… И теперь «раяна» значит «яд». И когда мой цветок расцветет, меня найдут. Сумеречные псы, слуги Темного владыки, они придут за мной, чтобы уничтожить. Я не знаю, для чего цветет лори, но для меня это означает смерть.
За гнилыми болотами, в самой чаще леса, там, где не поет птица, где не ходит дикий зверь, живет ведьма. Лицо ее – ямы и рытвины, бородавки да мерзкая слизь от дел ее греховных. Голос – воронье карканье, что ни слово скажет, то жаба соскочит. Тело– хвостатое, да рогатое, ни мужское, ни женское– звериное. Рыщет ведьма по лесам и болотам, жертву невинную ищет, чтобы впиться в глотку клыками, разодрать да крови напиться… А потом сплясать на останках в свете луны, с диким гиканьем да ухохатыванием… Вот такие сказки рассказывают в наших краях.
Таких, как я, называют раянами. И много лет нас уничтожали по приказу Темнейшего владыки. Но однажды все изменилось. Проклятие разрушено, и мне суждено стать не изгнанницей, а правительницей. Но и сейчас я лишь пешка на доске сильнейших магов Сумеречной империи, которые решили получить власть цветущего лори. Правда, я устала играть по чужим правилам и жить по чужим приказам. А цветок, который я всю жизнь считала проклятием, возможно, станет моим спасением.
В данной работе показывается, что библейская книга Даниила, а говоря более острожно, её пророчества, являются лжепророчествами, подлогом, сделанным с целью мобилизовать иудеев на борьбу с гонителем иудейсва II в. до н.э. — царём государства Селевкидов Антиохом IV Эпифаном и проводимой им политики насильстенной эллинизации. В качесте организаторов подлога автор указывает вождей восставших иудеев — братьев Маккавеев и их отца Маттафию, которому, скорее всего, может принадлежать лишь замысел подлога. Непророческие части ниги Даниила, согласно автору, могут быть пересказом назидательных историй про некоего (может быть, вымышленного) иудея Даниила, уже известных иудеям до появления книги Даниила; при этом сам иудей Даниил, скорее всего, является «литературным клоном» древнего ближневосточного языческого мудреца Даниила. В книге дано подробное истолкование всех пяти «апокалиптических» пророчеств Даниила, разобраны также иудейское и христианское толкования пророчества Даниила о семидесяти седминах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это просто воспоминания белой офисной ни разу не героической мыши, совершенно неожиданно для себя попавшей на войну. Форма психотерапии посттравматического синдрома, наверное. Здесь будет очень мало огня, крови и грязи - не потому что их было мало на самом деле, а потому что я не хочу о них помнить. Я хочу помнить, что мы были живыми, что мы смеялись, хулиганили, смотрели на звезды, нарушали все возможные уставы, купались в теплых реках и гладили котов... Когда-нибудь, да уже сейчас, из нас попытаются сделать героических героев с квадратными кирпичными героическими челюстями.
═══════ Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.