Ветвящееся время. История, которой не было - [171]

Фактическое согласие Парижа на ремилитаризацию ФРГ, принятое под давлением США, вызвало резко отрицательную реакцию значительных масс населения и лишний раз продемонстрировало упадок Франции.

Дошло до того, что 1957 году французские части в Центральной Европе, оказались в подчинении бывшего гитлеровского генерала Шпейделя. (93,183)

Даже среди армейских чинов было распространено отрицательное отношение к военному сближению с США.

Что касается настроений широких масс, то о нем свидетельствуют хотя бы такие цифры. Только в апреле 1955 произошло 294 забастовки, в августе – 959, а в сентябре – уже 3200. Забастовщики захватывали цеха, врывались в помещения администрации, вступали в настоящие сражения с полицией.

Не будем употреблять громких слов вроде «революционная ситуация», но то, что верхи не могли не только управлять по новому, но вообще управлять хоть как– нибудь – сомневаться не приходится.

В стране усиливалось ощущение нарастающего кризиса.

«Мы переживает 1788 год», – произнес по этому поводу

один из мимолетных премьеров – упоминавшийся выше Мендес -Франс. «Мы находимся в ситуации 1789 года», – вслед за ним заявил другой политик, – Поль Рейно. (93,302)

«Это действительно кризис режима…бессилие законодательной власти, самоуправство государственного аппарата,… анархия, царящая в наших общественных институтах», – вторит им видный еженедельник «Либерасьен».

«Весь режим гниет», – именно такое мнение становилось господствующим. (92,315)

Положение не удавалось исправить ни правым, ни умеренным, ни социалистам.

Политические противоречия решались не в парламенте, а на улицах – с помощью полицейских дубинок и слезоточивого газа.

Да и в самом парламенте обычным явлением стали скандалы во время заседаний, выкрики с мест, взаимные оскорбления и даже драки между депутатами враждебных фракций. (26,212)

Наконец, немалый вклад в кризис вносили колониальные войны – да не мелкие конфликты, а полномасштабные войны, стоившие стране значительного напряжения сил.

С 1945 по 1953 длилась война в Индокитае.

Французский контингент на завершающем этапе достиг почти 250 тысяч человек, но никаких особых успехов не стяжал. Война эта не пользовалась популярностью в массах, но верхушка правящего слоя была решительно против

«капитуляции перед коммунистами».

Наконец, восьмилетняя война завершилась сокрушительным разгромом под Дьенбенфу, когда шестнадцать тысяч человек во главе с заместителем командующего экспедиционным корпусом сдались в плен. Поражение привело к очередному падению правительства, и новое правительство – республиканца Мендес-Франса, было вынуждено заключить Женевские соглашения, эвакуировав войска.

Но сразу вслед за одной войной пришла и другая. Осенью 1954 года вспыхнуло восстание в Алжире, под руководством Фронта Национального Освобождения. Правда, конфликт этот начался еще в мае сорок пятого, когда, в ходе беспорядков в районе Констанцы, после гибели сотни французов, армия применила авиацию и артиллерию. Было разрушено около сорока арабских селений, счет погибшим пошел, по некоторым данным, на десятки тысяч. (13,274) Еще более усугубил ситуацию расстрел массовой демонстрации алжирцев -инвалидов войны, требовавших улучшения своей участи.

Но теперь пришлось сражаться не просто с отдельными партизанскими отрядами, а вести настоящую войну, когда все больше территорий переходило под контроль ФНО, а части французской армии терпели поражения уже в открытых столкновениях.

Ситуация в данном случае была прямо противоположной той, что сложилась в связи с недавней войной в Индокитае. И дело тут вовсе не в том, что на этот раз конфликт разразился совсем недалеко от метрополии – на той стороне Средиземного моря.

Средний француз со школьной скамьи усваивал «Алжир – это Франция», воспринимая эту заморскую территорию так же, как Эльзас и Лотарингию. Пресса, телевидение и радио разжигали националистические настроения, тем более, что на территории Франции проживало 200 тысяч алжирцев. Многие французские рабочие видели в них конкурентов, а обыватели – «грязных арабов».

В армии было распространено убеждение, что она не потерпела поражение в Индокитае, а была предана парижскими политиками, и теперь в массе своей она желала взять реванш.

Масла в огонь в этом смысле подлило участие Франции в тройственной агрессии против Египта в связи с Суэцким кризисом. В данной главе нет необходимости излагать причины и ход этой войны. Но следует отметить два ее последствия. Во первых, в армии утвердилось мнение, что правительство в очередной раз проиграло войну, которую выиграли солдаты. Второе последствие – экономическое. Франция получала с Ближнего Востока 90% потребляемой нефти. В результате военных действий было введено нормированное потребление мазута (от половины до двух третей от довоенного уровня) и ограничена продажа бензина – 20-50 литров в месяц. Вследствие египетских авантюр правительство лишило французов их воскресных автомобильных прогулок и заставило сотни тысяч человек мерзнуть зимой, что, естественно, не прибавило власти авторитета. Резко выросли цены.

А когда, после бесславного завершения попытки силой восстановить контроль над Суэцким каналом, бессмысленность понесенных жертв стала очевидной, то престиж не просто очередного кабинета, а верховной власти в целом, упал еще ниже.