Ветви на воде - [5]

– Бродячая, – заключил он. – Держись от них подальше. У них всякие болячки, и они к тому же кусаются.

– Нет, это хороший пес. Дал мне погладить живот.

Отец посмотрел на меня, и по его лицу я понял, что он слушал внимательнее, чем я думал.

– Мы не можем позволить себе собаку, Джек.

– Почему? Он умирает от голода. Под кожей все кости видны. Вообще все.

– Вот именно. Чтоб держать собаку, нужно много денег. И врач, и полно еды, чтобы он поправился.

– Но в этом и состоит хорошая новость, – сказал я, затаив дыхание и очень надеясь правильно представить свой главный аргумент. Я где-то услышал, что хороший продавец обращает возражения в причины приобрести продукт. Я старался как мог.

Отец посмотрел на меня мутным взглядом. Не будь он пьян, я сказал бы, что он посмотрел на меня в точности как Ли.

– Хорошая новость в том, что собака стоит кучу денег? – он прищурился.

– Нет же. Хорошая новость в том, что я сам буду зарабатывать ему на корм и все такое.

По-видимому, лед тронулся.

– И как, интересно?

По крайней мере, он слушал.

– Буду чистить рыбу в доках.

Отец рассмеялся.

– Ты же знаешь, Томми Гордон не даст парню твоего возраста работать в доках. Прожует тебя и выплюнет.

– Мне будет тринадцать в октябре. Он не знает, когда у меня день рождения.

– И ты хочешь ему сказать, что тебе уже тринадцать?

– Он никогда не узнает правду.

Покачиваясь, как лодка в бурном море, отец задумался.

– Ладно, с летом понятно, но что ты будешь делать, когда сезон закончится?

– Я надеюсь заработать на весь год.

Он фыркнул, сомневаясь в моих словах.

– А если нет, я могу работать всю зиму. Мыть чужие машины, быть на посылках. Пожалуйста, папа! Я заработаю! Тебе ни цента не придется платить за собаку.

– Обещания – пустые слова. Особенно от мальчишки, который хочет собаку.

Мы дошли до дома. Я остановился и посмотрел в его лицо, залитое лунным светом. Мне показалось, что он просто удивлен моей решимостью.

– Это не пустые слова. Если я не заработаю денег, я сам от нее избавлюсь.

Отец помолчал, потом кивнул.

– Я не хочу иметь к этой собаке никакого отношения, ты меня слышишь?

– Да, сэр! – согласился я, чувствуя, что почти победил.

И тут-то он меня и ошарашил.

– Но кто зарабатывает деньги, тот платит за съем. Все, что заработаешь, пойдет нам с мамой за твое проживание и питание, а потом уже на собаку.

Такого я совершенно не ожидал. Платить за съем?

– Но почему?

– Потому. Если ты вообразил, будто все твои деньги – твои, то ты неправильно вообразил. Не все твои деньги – твои, как и не все мои – мои. Надо платить за съем. За электричество. Продукты тоже недешевы.

Поскольку я очень хотел убедить его оставить Скелета, я не стал говорить, что на алкоголь он тратит больше, чем на еду.

– Но как я могу сэкономить, чтобы заработать на целый год? Я надеялся, что летом поработаю как следует, а осень как-нибудь переживу…

Казалось, его глаза смеялись надо мной.

– Это твои проблемы, не так ли?

Я понял, что это самая честная сделка, на которую я могу рассчитывать. Я мог бы заработать столько, чтобы платить за съем, но ведь была еще и собака. Но я решил, что как-нибудь выкручусь, что-нибудь придумаю.

Отец ушел в дом, чтобы допить то немногое, что осталось от виски, а я пошел в лес, за Скелетом. Он по-прежнему лежал на земле и ждал меня.

2

Начало следующего дня я провел в компании Скелета – угощал его остатками всего, что нашел в кухне, и всячески старался с ним сблизиться. Я скормил ему хлеб, подливку, простоявшую в холодильнике несколько дней, обрезки колбасы и холодный рис. Не то чтобы очень вкусно, но он проглотил все это одним махом.

Я пытался разобраться, какой он породы, но не смог. Потом ветеринар сказал мне, что Скелет – помесь жёлтого лабрадора с кем-то ещё. В норме он должен был весить по меньшей мере фунтов семьдесят, а то и восемьдесят. Когда я впервые показал его врачу, он весил тридцать пять.

Дождавшись, когда почти подошло время возвращения прогулочных лодок, я направился к докам. Пришел минута в минуту, чтобы у Томми не осталось времени меня допросить. Он уже должен был начинать выпрашивать работу. К тому же, если бы он все же велел мне валить отсюда, я мог бы не обращать на его слова никакого внимания, понимая, что он будет слишком занят и ничего не сможет со мной сделать. Конечно, потом мне все равно пришлось бы иметь с ним дело, но к тому времени я бы придумал что-нибудь еще.

Я взял с собой плоскогубцы, разделочный нож и рыбочистку. Плоскогубцы предназначались для рыбы, с которой требовалось содрать кожу. За это доплачивали тридцать центов за каждую рыбу, но нуждались в такой обработке лишь некоторые виды. Я надеялся, что они мне попадутся.

Как я и ожидал, заметив меня, Томми направился ко мне с выражением крайнего неодобрения на лице. Я не сомневался, что сейчас он отправит меня домой, несмотря на мои слова, что мне уже тринадцать.

– Чего ты тут забыл, малявка? – спросил он, ухмыляясь.

– Мне исполнилось тринадцать, и я пришел чистить рыбу.

– Когда это тебе стукнуло тринадцать? – Наш разговор напоминал собеседование, и в каком-то смысле так оно и было.

– В среду.

– В каком году ты родился?

– В пятьдесят пятом.