Ветры Куликова поля - [36]
Восстание затихло. Всадники Ахмеда снова собрались у брода. Тогда-то хан и пригрозил русским, что, дождавшись ледостава, перемахнет реку единым духом, расправится с москвичами беспощадно.
Неизвестно, что думал в те недели холодной осени король и князь Казимир о союзнических обязательствах. Если даже он хотел помочь хану, пренебрегши внутренними трудностями, он помочь ничем не мог. Идти на соединение с ордынцами просто глупо — броды Угры неприступны. Двинуться одному на Москву с запада? Русское войско, сосредоточенное в Кременце, перехватит его на дороге…
В тот памятный год холода пришли очень рано. Зима словно хотела испытать крепость грозного ханского обещания. Угру быстро затягивал молодой лед. Недолго еще вода струилась в середине реки. Скоро замерзла и середина. Еще несколько дней, и переберутся по льду ордынские кони. Что будет тогда?
При начале ледостава великий князь московский Иван III приказал всем отрядам, оборонявшим берег, собраться в Кременце. Смысла в обороне берега не было, скоро по всей реке будет сплошной «брод». Дождавшись полки, Иван III отвел войско в город Боровск. На просторах около Боровска было решено дать ордынцам полевое сражение.
Река встала 26 октября. Но Ахмед-хан все не появлялся на левом берегу. В начале третьей недели такого странного поведения, 11 ноября, пришло в Боровск от русской стражи известие — неприятель пошел в степь.
Не пошел он, а побежал. Изнуренное потерями, обносившееся до дыр, голодное, обманутое Казимиром, деморализованное напрасной растратой сил и осознанием того, что Москва — неодолимая сила, подхлестываемое лютой стужей и русской конницей, — таким было воинство Большой Орды.
До своих владений хану Ахмеду надо было идти три с лишним сотни верст. В своей Орде тоже будет несладко: как волки загрызают раненого волка, так ханы загрызают хана неудачливого. Вспоминал ли тогда хан Ахмед конец Мамая, бежавшего с Куликова поля? Во всяком случае, судьба их сходна: в 1481 году Ахмед был убит ханом Иваком.
Русское государство после победы на Угре стало полностью независимым, самостоятельным. И снова, как после победы на Куликовом поле, во всех краях Русской земли славили Москву, взявшую на себя великий труд и завершившую его так доблестно.
Осталось в веках и имя Ивана III, выдающегося государственного деятеля, умного дипломата, искусного военачальника. Таких людей, как он, родина не забывает; он крепко связал разрозненные земли в одно государство и отбросил от него врагов. Что же касается самой битвы на Угре, о которой наш рассказ, она может служить примером того, как военачальник побеждает врага, сохранив в целости свое войско. Воины, стоявшие в Кременце, нужны были и для других дел — после Угры они воевали со Швецией, с Ливонским орденом и ни в одной войне не посрамили русского оружия.
Мы говорили, что в прежние эпохи одним из показателей авторитета государства были браки правителей. Великий князь московский Иван III женился на Софье Палеолог, племяннице императора Византии. Случилось так, что этот император оказался последним — Византию завоевали турки, древнее государство прекратило существование. Иван III стал считать себя наследником византийских императоров, а свое государство — наследником Византии. Поскольку императоры имели титул «цезарь», в славянском произношении «царь», то и Иван III стал именовать себя царем[10].
Перемена титула «князь» на титул «царь» была делом важным. Власть даже сильного князя, великого, имела границы. Князю не подчинялся глава церкви. От него по своему желанию могли переселиться в другие места вассальные князья, дружинники, купцы. Царь же — самодержец, единоличный правитель всем и всеми: у него в руках власть законодательная, исполнительная, судебная, военная; он же глава церкви, больше того — «наместник божий на земле», послан в цари самим богом.
Пышные титулы очень часто доставались личностям слабым, тщеславным. Один голый титул не определяет ни таланта правителя, ни силы государства. Не был ли смешон с новым титулом Иван III? Нет. Вот какая запись об этом человеке есть у Карла Маркса: «Изумленная Европа, в начале царствования Ивана едва замечавшая существование Московии, стиснутой между татарами и литовцами, была поражена внезапным появлением на ее восточных границах огромного государства, и сам султан Баязет, перед которым трепетала Европа, впервые услышал высокомерные речи московита».
А вот что говорил В. Г. Белинский: «Русская история есть неистощимый источник для романиста и драматика… Какие эпохи, какие лица! Да их стало бы нескольким Шекспирам и Вальтерам Скоттам… А характеры?.. Вот могучий Иоанн III, с его гениальною мыслью, с железным характером, непреклонною волею…»
Стрельцы московских стрелецких полков, XVI в. Старинная литография.
ПЕРВЫЕ ШАГИ К МОРЯМ
Мне он рисуется каменщиком — в длинной холщовой рубахе, волосы, чтобы не мешали работать, охвачены ремешком. Руками, державшими совсем недавно копье, он кладет прочные красные кирпичи в стену Московского кремля. Теперь в сражениях гремит артиллерия, прежние белые стены не были рассчитаны на удары осадных орудий, и московская крепость строится заново. Хорошо на душе у каменщика — кончилось чужеземное иго. Но ни тени беспечности нет у русского человека. Впереди множество дел. Самое большое, самое нужное — возвращение к морям, к морю Черному, к морю Балтийскому.
