Ветры Босфора - [5]

Шрифт
Интервал

- Так нам, что же, с одним левым покрашенным бортом выходить? - спросил Казарский вдруг осевшим голосом и сам не веря своим словам.

- Нам не воевать. Оба борта противнику не показывать. А начальство при выходе один левый борт видеть будет.

Шиянов пересказывал слова главного шкипера.

Артамонов был еще на причале. В шкиперской светились окна. Он уедет в поджидающей его карете только после того, как снимутся с якорей «Ганнимед», «Орфей», «Меркурий».

Глаза Казарского забегали. Взглядывали беспомощно. Он вдруг схватил старшего офицера за плечо. Тот сквозь сукно почувствовал клещистую хватку тонких, длинных пальцев лейтенанта. Хватку коваля. Уперся взглядом в лицо офицера. Сказал:

- Шиянов! Идите к шкиперу. Скажите: «Командир учтивейше просит его превосходительство на борт «Соперника» для разговора с глазу на глаз. В шкиперской многолюдно».

Казарский сбежал по трапу в свою каюту, в корме.

За что такие издевки? «Соперник» плохо несет транспортную службу?

«Соперник» ветх? Старость - еще не позор. Вот корабль, выступающий в кампанию с одним покрашенным бортом, опозоренный корабль!

Он - что оскопленный евнух.

Все у евнуха есть. Малости не хватает. И нет в мире существа, опозоренного больше, чем он.

Казарский метался по каюте, меряя малое пространство меж иллюминаторами и дверью. Что за судьба у Казарских? Рок, что ли, злой над ними? Деда Кузьму Ивановича, храбреца, достойного моряка, осмеяла царская свита, вышвырнула в придворцовую лужу. Теперь кому быть в луже? Ему? Но за что? За какое отступление от службы?

Шкипер не ведает, что творит?

Командир брига с одним выкрашенным бортом станет посмешищем всех кают-компаний. И что тогда делать? Сносить позор? Подавать «Рапорт» и проситься на другое море? Или совсем уходить в кабаки и, как дед, Кузьма Иванович, задираться там по пьяному делу с каждым встречным?

Нет, такое не прощают.

Но что делать-то?

Слухи о петербургских дуэлях постоянно доходили до заштатного Севастополя. Поэт Пушкин уже раз десять стрелялся со своими противниками. Поэт Грибоедов, посланник царя в Персии, был вызван на дуэль офицером Якубовичем в Петербурге, а сошлись друг с другом под дулами пистолетов уже на Кавказе. Грибоедов ранен в руку… Да хоть в голову! Лучше пробитая пулей голова, чем опозоренная.

Будь бы Казарский в равном звании со шкипером, он бы метнул тому в лицо перчатку… Хотя, в общем, Казарский против всех этих лейб-гвардейских глупостей. Но кто позволит лейтенанту вызвать главного шкипера адмиралтейства, капитана II ранга? И гадать не надо, чем все кончится. Кандалами. Сибирью.

Опыт по части кандалов у шкипера есть.

Флот мало причастен к событиям 14 декабря 1825 года. Флот воюет. Флот предан царю и отчеству. Но в какой-то мере и флот причастен к тем событиям. Как и в армии, на флоте вдруг, в одночасье, сменилось командование. Ушли из армии генералы двенадцатого года, ушли из флота адмиралы, ровесники тех генералов.

Пришли новые хозяева жизни.

Сменились адмиралы - сменились и хозяева помельче.

Вспух, вырос, шагнул на главную шкиперскую должность Артамонов. Весь Севастополь знал - как шагнул. Запутал в дело о бунте в столице своего двоюродного брата, моряка Балтийского флота. Тот был замешан больше на словах, чем в действиях. Шкипер поехал в Петербург, сам явился в здание Главного Штаба с показаниями. Упек кузена на каторгу. Завладел большим родовым имением под Орлом. Но имение оказалось наполовину заложенным. Старший шкипер ничем не брезгует, отламывая, оттягивая от флота все, что удается. По бумагам получится, что «Соперник» получил краску сполна. То, что недодано, пойдет вместе с другим флотским добром перекупщикам.

Но что делать-то?

Сказать Артамонову в лицо, что он его судьбой, Казарского, залатывает дыры в своем имении? Заплаты-то кровавые. Не боитесь, ваше превосходительство, укоров совести?

Решение наконец пришло.

Нет, ваше превосходительство, может, вы меня и швырнете в при- дворцовую лужу мордой в грязь, но если и расквашу нос, то упаду не мешком безвольным. Упаду - так и вас утяну в придворцовую лужу. И у вас, ваше превосходительство, нос будет расквашен. Что, кровь в рот попала? Солоновата кровавая юшка?

Послышались шаги на трапе. Первым показался лейтенант Шиянов. Неуклюже от волнения козырнул и исчез. Старший шкипер вошел. Был он человеком простого и крепкого сложения. Лицо красное, баки густые. Как шерсть у бобра. Треуголка. Форменный сюртук. Белая рубашка с воротником, подбирающим шею. Вошел деловой человек, грубый и прямой, ни при каких обстоятельствах не теряющийся, и прямо взглянул в глаза лейтенанту: «Будет высказано недовольство?… «Соперник» не стоит той краски, которую требуют два его борта».

Лейтенант - бледный - поневоле горько усмехнулся. Видел, шкипер и не собирался чинить ему зла. До последней минуты, до этого нахального приглашения старшего к младшему, он и не очень-то помнил Казарского. Кто он, командир дряхлой лохани? Командир «Пармена» что ли? Или хотя бы «Штандарта», чтобы его помнить? Что это за дерзость, звать «превосходительство» всего к «благородию»? Да, шкипер не дал краски, хоть и просили. Так по здравому рассуждению, умно сделал. Бриг ветхий. Командирская каюта - один смех. Конура. Зачем добро переводить, когда можно не переводить?


Еще от автора Валентина Сергеевна Фролова
Севастопольская девчонка

«Севастопольская девчонка» — это повесть о вчерашних школьниках. Героиня повести Женя Серова провалилась на экзаменах в институт. Она идет на стройку, где прорабом ее отец. На эту же стройку приходит бывший десятиклассник Костя, влюбленный в Женю. Женя сталкивается на стройке и с людьми настоящими, и со шкурниками. Нелегко дается ей опыт жизни…Художник Т.  Кузнецова.


Падение Херсонеса

В своем новом произведении автор обращается к древнейшим временам нашей истории. Х век нашей эры стал поворотным для славян. Князь Владимир — главный герой повести — историческая личность, которая оказала, пожалуй, самое большое влияние на историю нашей страны, создав христианское государство.


Динька и Фин

О дружбе Диньки, десятилетнего мальчика с биологической станции на Черном море, и Фина, большого океанического дельфина из дикой стаи.


Рекомендуем почитать
Белая Сибирь. Внутренняя война 1918-1920 гг.

Генерал К. Сахаров закончил Оренбургский кадетский корпус, Николаевское инженерное училище и академию Генерального штаба. Георгиевский кавалер, участвовал в Русско-японской и Первой мировой войнах. Дважды был арестован: первый раз за участие в корниловском мятеже; второй раз за попытку пробраться в Добровольческую армию. После второго ареста бежал. В Белом движении сделал блистательную карьеру, пиком которой стало звание генерал-лейтенанта и должность командующего Восточным фронтом. Однако отношение генералов Белой Сибири к Сахарову было довольно критическое.


Бесики

Исторический роман Акакия Белиашвили "Бесики" отражает одну из самых трагических эпох истории Грузии — вторую половину XVIII века. Грузинский народ, обессиленный кровопролитными войнами с персидскими и турецкими захватчиками, нашёл единственную возможность спасти национальное существование в дружбе с Россией.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Дон Корлеоне и все-все-все

Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.