Вьетнамский иммельман - [59]
— Все нормально, товарищ Хваленски? — спросил он.
— Да, Нгуен. Но мне снова нужна помощь. Надо очистить полосу и выкатить самолеты.
— Хорошо, — кивнул вьетнамец. Опять из зарослей появились его бойцы, в считанные минуты убравшие с полосы маскировку. Потом дружными усилиями МиГи выкатили на стартовую позицию, и майор предупредил ведомого:
— Буду взлетать — не смотри мне вслед. Ослепнешь, глаза не сразу к темноте привыкнут.
Володя кивнул.
— Если я не смогу взлететь, будешь сопровождать американца в одиночку. Позывные помнишь?
— Помню. Он — Птица, РП — Гнездо, я — Лис-два.
— Верно.
Последний час тянулся бесконечно долго. Не было уже сил ни разговаривать, ни что-то делать — все мысли крутились вокруг предстоящего задания.
В половине одиннадцатого офицеры забрались в кабины своих истребителей и стали ждать команды на взлет. Американец должен был выйти на связь с вьетнамским диспетчером примерно в 22.55 и доложить, что он готов следовать на аэродром. Уже в 22.52 они запустили двигатели и стали держать их на малых оборотах, чтобы в случае чего сразу взлететь и не тратить времени на запуск.
Радио проснулось в 22.57:
— Гнездо — Стае, Птица летит на север, немедленно взлетайте! Повторяю, Птица летит на север, немедленно взлетайте! У вас полторы минуты, повторяю…
— Лис — Гнезду, понял, — коротко ответил майор. — Лис-два, готов?
— Готов, — бесстрастно отозвался Володя.
Глава 9
Ночной полет
Захлопнув фонарь кабины, Хваленский включил тормоза и плавно двинул вперед рычаг газа, увеличивая обороты. Самолет мелко подрагивал, пока турбина раскручивалась до максимальных оборотов. Потом майор отпустил тормоза, дав самолету тронуться с места и начать разбег, — и повернул красный тумблер.
Спустя секунду к шуму двигателя примешался басовитый рев пороховых ускорителей. Оставляя за собой грандиозный огненный шлейф, МиГ рванулся вперед, словно пришпоренная комета. Летчика куда сильнее обычного вжало в кресло, — тяга двигателя почти удвоилась за какое-то неуловимое мгновение. По обе стороны машины почти вплотную мелькали стволы деревьев, сливавшиеся на громадной скорости в какое-то подобие частокола. Полоса стремительно убегала назад, и когда до ее конца оставалось метров пятьдесят, летчик плавно взял ручку на себя. Джунгли вдруг резко провалились куда-то вниз. Под брюхом самолета промелькнули стоящие у торца взлетной полосы деревья, — а потом и они пропали в ночи. Остались только чистое небо, усыпанное блестками созвездий, да мягкий зеленоватый свет приборов.
— Я — Лис-один, взлет произвел, — облизнув пересохшие губы, произнес Хваленский, сбрасывая отработавшие ускорители и убирая шасси. Взгляд на высотомер — триста метров. Хорошо. Взгляд на часы — до встречи с американцем еще полминуты. Взгляд на указатель скорости — девятьсот. Мало. Надо тысячу сто, иначе рядом с янки не удержаться. «Ладно, время еще есть, доберем…».
— Я — Лис-два, понял, взлетаю, — отозвался Володя.
— Лисы, Птица уже рядом с вами, — встрял диспетчер с КДП. Переговоры пока вели по-русски, не особо опасаясь американских «слухачей» из радиоразведки. — Осмотритесь, сейчас он включит бортовые огни.
Настал самый ответственный момент операции. Если сейчас американца не удастся обнаружить, то все пойдет прахом.
Хваленский стал делать размашистую «змейку», до рези в глазах всматриваясь в черноту позади себя. Где-то далеко-далеко позади засияло и поползло вперед узкое лезвие пламени, — взлетал Володя. И почти сразу оно вдруг пропало во тьме. Не было ни вспышки, ни проблеска — просто свечение пропало, будто кто-то задернул черную ширму.
— Володя, жив? — удивленно спросил Хваленский, боясь, что вот сейчас беззвучно сверкнет полыхнет среди деревьев, и Маргелов уже не ответит ему.
— Жив. Что-то мимо сейчас пролетело, — ответил капитан. — Меня нехило тряхнуло.
— Фух, — выдохнул майор, — и тут же метрах в пятидесяти от него вспыхнули зеленый, белый и красный огоньки большого самолета. Скорость его была самую малость выше, чем у майорского МиГа, и потому он понемногу нагонял истребитель. «Блин, да он просто Володьку заслонил от меня…», — облегченно сообразил Хваленский.
— Я Лис-один, вижу Птицу, — доложил он, выравнивая машину и снижаясь. Снова форсаж — следовало сравнять скорости, чтобы идти рядом, когда янки нагонит МиГ. Снова двигатель жадно сосет керосин из баков, и из сопла бьет хорошо видный в ночном небе огненный факел. Вроде с земли даже стреляют — вон, трассера видно. «Ничего. Промажут. Дотяну. Тут лететь-то…» — успокоил себя Хваленский.
— Я — Лис-два, взлетел, — наконец-то доложил Володя. — Ускорители сброшены. Впереди-выше наблюдаю самолет с включенными аэронавигационными огнями. Удаление километр или чуть больше. Жду указаний. Прием.
Часы показывали 22.59.
— Второй, это первый, — Хваленский дожидался, пока американец нагонит его. — Это наш гость. Не включай пока локатор и держись у него на хвосте. Прием.
— Второй понял, — сквозь зубы процедил Володя. Он на форсаже набирал высоту, и ощущения от перегрузки были не из приятных.
— Лисы, Птица рядом с вами. Переходите на общую частоту, — приказал диспетчер.
Где только не сражались наши бойцы! Зачастую – на чужой земле, под чужими знаменами. Во время американского вторжения в Индокитай советским летчикам-инструкторам довелось облачиться во вьетнамскую форму. Официально СССР не участвовал в той войне, нашим «летунам» предписывалось лишь готовить вьетнамских пилотов, не ввязываясь при этом в воздушные бои. Но какой настоящий летчик удержится от соблазна сразиться с американскими асами в небе? И наши парни садились за штурвалы боевых самолетов, прекрасно зная, что если вдруг попадут в руки врага, то родина от них отречется…
События этой повести разворачиваются на Кубе 50-х годов. Военный летчик Мишель Гарсия попадает в тюрьму за драку с командиром и знакомится там с молодым революционером Фиделем Кастро. После освобождения он вступает в его движение, целью которого является свержение проамериканской диктатуры Фульхенсио Батисты. Когда повстанцы обзаводятся собственной авиацией, Мишель становится пилотом одного из купленных в США истребителей "Мустанг"...
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.