Вьетнамский иммельман - [49]

Американские генералы, которым довелось полетать на новом самолете, пришли в восторг.

— Это абсолютно новое слово в современной войне, — высокопарно заявил один из них, когда его попросили поделиться впечатлениями.

…В полной мере испытать на себе все прелести «нового слова» вьетнамцам пришлось в марте 1968 года, когда на таиландскую авиабазу Тахли из-за океана были перебазированы шесть F-111. Единственное что успевали расслышать их жертвы, был нарастающий шум двигателей, больше всего похожий на усиливающийся шелест — а потом сразу начинали рваться бомбы… За эту особенность вьетнамцы прозвали американскую новинку «шелестящей смертью». У американцев же самолеты получили прозвище «Аардварк» — кто-то из штабных офицеров вычитал, что так называли мифических ночных драконов. (Потом, правда, выяснилось, что в действительности аардварк — не более чем разновидность муравьеда, но было поздно — кличка прилипла к самолетам намертво).

Поначалу «Аардварки» действовали довольно успешно — самолеты в общей сложности совершили свыше сорока вылетов, без потерь уничтожив ряд вьетнамских объектов. Однако уже в конце марта «сто одиннадцатых» в Тахли осталось только пять — один самолет по неясным причинам не вернулся с задания. Версии выдвигались самые разные — от столкновения со стаей птиц до обстрела зенитными ракетами. Выяснить обстоятельства его гибели не удалось — когда спасательные вертолеты отыскали место падения машины, оказалось, что вьетнамцы вывезли оттуда все вплоть до последней заклепки. Спустя два дня еще один F-111 на сверхзвуке врезался в крутой склон холма, имея десять тонн керосина в баках и две тонны взрывчатки на подвеске. От бомбардировщика осталась лишь грандиозная воронка. После этого самоуверенности у летчиков поубавилось: если потерю одного самолета еще можно было перенести, то два уже были тревожным знаком.

Капитан Джонсон не стал исключением — романтика ночных бомбардировок ему приелась где-то на третьем или четвертом вылете. Казавшаяся поначалу интересным приключением война превратилась в рутину, опасную и тяжелую. Каждый полет грозил гибелью или пленом, что в понимании Джонсона было примерно равнозначно. Ни один воюющий народ, даже подчиняющийся всяческим Женевским конвенциям о военнопленных, не прощает сбитым летчикам врага по ошибке сожженных деревень и случайно разбомбленных городских кварталов. Конечно, аппаратура «Аардварка» позволяла надеяться на то, что ни зенитчики, ни истребители северян не сумеют его уничтожить, — но все-таки иногда и она давала сбои. Потерю обеих машин приписали как раз отказу системы, обеспечивавшей следование рельефу местности. Она была запрограммирована так, что в случае ее внезапного отключения автопилот переводил самолет в резкий набор высоты, чтобы избежать столкновения с землей и дать летчикам возможность перехватить управление. Как предположили в Тахли, в первом случае F-111 был сбит зенитными ракетами, поскольку экипаж не удержал машину на безопасной высоте, а во втором автопилот попросту не успел среагировать на отказ. Экипажи обеих машин были признаны погибшими, а точные причины катастроф так и остались неизвестными.

Миф о неуязвимости «Аардварка» развеивался, как дым. И хотя спешно присланные из Америки специалисты перенастроили аппаратуру и заверили летчиков, что отныне все будет о'кей, те уже потеряли веру в свое оружие. И летали потому вполсилы, с опаской, — а ну как опять отказ?

Чем меньше Джонсону нравилось воевать, тем больше он обращал внимание на то, что старались не замечать другие. Будучи как-то в Бангкоке, он видел бесчисленное количество американцев, которые после ранений отлеживались в тайских госпиталях. Кого тут только не было: обгоревшие танкисты, летчики, изуродованные при катапультировании из подбитых самолетов, пехотинцы, тяжело раненные во время прочесывания джунглей… Искалеченные солдаты и офицеры, многим из которых не исполнилось еще и тридцати, были теперь обречены на инвалидность и нищенскую пенсию. Что бы там ни говорили в правительстве про долг перед страной, честь и прочее бла-бла-бла, Джонсон все меньше понимал, за что же Америка воюет во Вьетнаме. И еще он боялся, что и его однажды собьют, и потом он будет валяться в госпитале — обгоревший, слепой, изломанный…

А тут еще оказалось, что у сестры нашли какую-то опасную болезнь сердца, и ей срочно требуется сделать несколько операций. Стоило это все кругленькую сумму, которой у Джонсонов не было: отец давно умер, мать зарабатывала очень мало, сестре и вовсе едва исполнилось шестнадцать, поэтому все расходы легли на плечи капитана. Но даже его немаленького жалованья не хватило бы на оплату операций, поэтому матери пришлось заложить единственное имущество семьи, — дом в пригородах Чикаго. Роберт в это время уже улетел во Вьетнам — F-111 они туда перегоняли своим ходом через Тихий океан. Едва приземлившись в Тахли, он позвонил домой.

— Мы должны выкупить дом в течение двух лет, или его пустят с молотка, — голос матери был спокоен, но капитан понял, что она едва сдерживается.

— Я постараюсь, мама, — пообещал он. — Как Дженни?