Вьетнамский иммельман - [16]

— А с пушкой что? — продолжал расспросы капитан. — Покажи, как стрелял, что включал…

Летчик принялся объяснять порядок действий, указывая на кнопки и выключатели.

— …оказываюсь сзади него, целюсь, жму гашетку, — пушка не стреляет. Я снова жму — все равно не стреляет…

— Ты не переключился с ракет на пушку, — произнес Хваленский, внимательно следивший за порядком действий. — У тебя и пушка, и ракеты приводятся в действие одной гашеткой. Надо было вот этот тумблер вначале переключить с ракет на пушку, а ты этого не сделал. Ракет у тебя уже не было, пушку ты не включил — вот тебе и ответ, почему оружие не срабатывало.

Вьетнамец понуро молчал.

— Ты растерялся там, в воздухе, когда увидел американцев? Или нет?

— Нет. Злой был, — ответил летчик. — У меня американцы семью убили недавно.

Хваленский осекся.

— Извини… Как тебя зовут?

— Лейтенант Тхонг Ван Сао.

— Тхонг, ты давно на МиГ-21 летаешь?

— Месяц. Сорок часов.

— Первый раз в бою?

— Нет. Пять, — вьетнамец впился взглядом в приборы и очень внимательно — будто впервые — разглядывал их.

— Сбитые есть?

— Один.

— Уже хорошо. Раньше на МиГ-17 воевал?

— Да.

— И как, нравилось?

— Да, — слегка оживился летчик. — Легче. Обзор лучше, пушки лучше. Скорость только маленькая.

— Эта машина лучше той, просто она сложней… Ладно, не вешай нос, — сказал Хваленский и ободряюще улыбнулся. — Месяц — не так много, нас вон несколько лет учили. Скоро начнешь лупить янки в хвост и в гриву.

— Да, — без особого энтузиазма согласился вьетнамец.

Хваленский спустился со стремянки. Пока техники заправляли самолеты, он поспешил переброситься парой слов с остальными летчиками. Выяснилось, что проблемы у всех были одни и те же, — при пуске ракет сложно было удержать в прицеле маневрирующую цель, которая к тому же шла против солнца, и противник уворачивался от ракет — хотя порой и в самый последний момент. С пушкой одному летчику удалось-таки справиться — он не только снял оружие с предохранителя, но и дал очередь по «Фантому».

— А попал? — уточнил Хваленский.

— Не видел, — пожал плечами вьетнамец. — Он в облако влетел, снаряды следом. Может, я подбил его?

— Может быть… — капитан по рассказам бывалых людей знал, что «Фантом» — машина феноменально крепкая, и может вернуться на базу даже на одном двигателе и с кучей пробоин. Вряд ли несколько снарядов стали для янки фатальными…

Вскоре гости улетели. Хваленский проводил их взглядом и сказал Базилио:

— Я в сборочный цех. Можешь идти обедать.

— Спасибо, товарищ капитан, — кивнул Вася.

— И ребят отыщи. Тоже, небось, жрать хотят.

«Сборочным цехом» советские специалисты называли между собой ангар, где собирались МиГи. Вьетнамским техникам столь тонкую работу не доверяли; считалось, что лучше будет, если самолет соберут и отладят русские — так он верней летать будет, благо они его лучше знают. Поэтому вьетнамцев обучали в ходе обслуживания уже готовых машин, — а в ангаре появлялись только свои, советские спецы.

Капитан обсудил с главным техником кое-какие вопросы и попросил его одолжить фотокинопулеметов, в просторечии именуемых ФКП. По сути дела, это были видеокамеры, установленные в носовой части самолета и фиксировавшие результаты стрельбы из пушки. Включались они автоматически при нажатии гашетки и на протяжении нескольких секунд снимали все происходящее перед самолетом. После боя оставалось только проявить пленку, чтобы получить доказательство уничтожения цели.

— Зачем они тебе? — удивился техник.

Хваленский объяснил, и техник расплылся в улыбке:

— А, тогда без проблем! Все сделаем.

— Спасибо, Серег.

Капитан нашел укромный уголок и вскрыл секретный пакет с инструкциями, который накануне получил в Ханое. Ничего особенного там не было: Москва предупреждала, чтобы по возможности капитан следил за действиями вьетнамских летчиков и отчитывался о замеченном: как применяют самолеты, какие сложности возникают, какие тактические приемы наиболее действенны… Заодно напомнили, чтобы советские летчики без лишней нужды не вступали в бои с американцами.

— И из-за этой херни я ездил в Ханой? — мысленно плюнул Хваленский. Сунув бумаги в планшет, он позвонил метеорологу:

— Привет, Хо, не подскажешь, что там завтра с погодой?

— Буря будет, — лаконично ответил вьетнамец. — Дождь, облачность сильная, ветер. Не летаете.

— Спасибо. Бывай.

Он положил трубку и вышел из ангара, — и словно вынырнул из сухой прохлады подземелья во влажную удушающую жару. Парило, как в бане. Все живое затаилось. Ни ветерка, ни движения, — только с востока надвигались хмурые чернеющие облака.

«Похоже, Хо был прав…» — подумал Хваленский. «Будет буря…».

Глава 10 Карибский кризис

…Дождь лил третьи сутки. То усиливаясь, то утихая, он не прекращался ни на минуту. Казалось невероятным, что в облаках может поместиться столько воды. В пятидесяти шагах за сплошной стеной дождя не было видно ни зги. Земля медленно, но верно превращалась в кисель. Даже пожилые вьетнамцы не могли припомнить столь затяжной бури — ливни для здешних мест были обычным делом, особенно летом, но длились они от силы десять-пятнадцать минут, а не три дня.

Полеты, конечно, приостановили. Лейтенанты проводили с вьетнамцами теоретические занятия, а капитан пропадал в сборочном цеху, где техники собирали последние полученные «Балалайки». Вася, заглянув как-то по срочному вопросу в ангар, увидел среди «двадцать первых» пару МиГ-17, с которыми почему-то возились не вьетнамцы, а свои, советские технари.