Ветеран особого подразделения - [57]

— Ты это… слышь… выпей — все полегче будет, — настаивал плюгавый.

— Мне и так не тяжело, — усмехнулась девица.

Но отказываться не стала: пока вторично за эту ночь с нее стаскивали юбку, поймала губами горлышко бутылки, сделала несколько глотков. Нагнувшись, расстегнула плюгавому штаны.

И, выгнув перед его собутыльниками спинку, поторопила:

— Ну, где вы там? Не стойте столбами — мне скоро домой…

Глава пятая Азербайджан 7 августа 2008 г

— Так, Аркаша и было: один бомжеватого вида подходит спереди, второй пристраивается сзади. Остальные в очереди переминаются и тоже не скучают. Тварь! — прошептал Борька и в сердцах сломал толстую сухую ветку.

Серебров покачал головой, не зная, то ли найти слова поддержки, то ли промолчать.

— Признаюсь, случился момент, когда я не выдержал, — продолжал морской пехотинец. — Хотел шеи посворачивать ублюдкам. Встал, подошел. А на меня — ноль внимания! Потом уж плюгавый мужик, отвалив от нее, заметил и спокойно так говорит: «Чего стоишь-то? Расстегивай штаны и присоединяйся. Хороша сучка — дает, куда хочешь! Занимай очередь — не пожалеешь!..» А сучка даже не оглянулась, представляешь? То есть ей по хрену: кто там еще подошел и сколько народу записалось в очередь… В общем, поглядел я на этот вертеп, развернулся и зашагал домой — шмотки паковать. Поцеловал спящую дочку и отбыл поездом в Таганрог. Той же ночью… А развод с разменом комнат в коммуналке оформили через полгода.

— Как же решили с дочерью — неужели оставил с ней?

— А что я мог сделать?! Просил судью оставить ее со мной — вдруг эта дура заразит какой-нибудь гадостью! Судья (такая же сука!) ехидненько так спросила: «У тебя, дескать, есть веские основания, чтоб ребенка у матери отнимать?» Мать, называется!.. Промолчал, конечно — не стал про Машкины похождения рассказывать. Вот такая приключилась у нас история…

Серебров выудил из рюкзака заветную фляжку со спиртом (выпросил у Баркова, сославшись на давнюю традицию спецназа), плеснул немного в алюминиевую кружку, протянул Борьке:

— Выпей. Тебе надо расслабиться и хорошенько поспать.

Тот молча проглотил спирт, утер рукавом выступившие слезы, взял предложенную сигарету…

— Покури и постарайся заснуть. Сон и время лечат все.

— А ты? — поперхнулся Куценко дымом.

— А мне Палыча пора менять, — посмотрел на часы майор. Встав, похлопал друга по широкой спине и, на миг задержавшись, уверенно сказал: — Не мучай себя сомнениями — ты поступил правильно. Как говаривал один мой умный знакомый: ежи — к ежам, а лисы — к лисам. Ложись, Боря, отдыхай…

Матвеев сидел чуть дальше от выбранной Серебровым позиции — на краю кустарника, где редкая поросль едва прикрывала его суховатую фигуру.

— Что-нибудь случилось? — поинтересовался командир.

— Случиться — не случилось, но вроде как движок автомобильный где-то ноет. Не пойму… — пробормотал тот, прислушиваясь к ветру.

Аркадий встал в полный рост и осмотрел равнину, по которой топали на рассвете. Когда-то река прошлась здесь своим руслом, оставив многочисленные «шрамы»: плавные глубокие изгибы, почти пересохшие полукольца, мелкие болотца. Какие-то из этих естественных препятствий они обходили; какие-то преодолевали напрямки, по колено увязая в черной стоячей воде. Нагретый воздух у земли струился вверх, размывая линию горизонта; выше этой трепетавшей полоски в голубоватой дымке виднелись горные пики Малого Кавказа. Он внимательно осмотрел весь сектор и не заметил ничего подозрительного.

«И Палычу надо отоспаться. В его возрасте такие нагрузки — не шутка», — подумал он, собираясь принять от пожилого вояки «Винторез».

Однако тот, закинув винтовку на плечо, прошептал:

— Ты, Аркаша, подежурь пока со своим маузером, а я пойду, прогуляюсь.

— Здесь равнина, Серега — человека за пять верст видать, — возразил командир.

— Знаю. Вона по тому старому руслу прошвырнусь, что от самой реки кружит. Там меня никто не приметит — отойду с километр, поглазею по сторонам и вернусь…

Учить старого охотника осторожности — только портить. Майор усмехнулся, глядя ему в спину: «Пускай проветрится — хуже от того не станет. Палыч у нас универсал: и за снайпера, и за криминалиста, и за начальника разведки, и за радиолокационную станцию. И даже воздух нюхает не хуже служебной собаки…»

* * *

Беспощадно палящее солнце осточертело. Нет, Азербайджан — не горная Чечня и не Краснодарский край. Там все ж чуток повольготней, полегче организму. Даже посередке лета. А в здешней равнине — жуткое пекло!

Снайпер распластался в приямке на склоне старого русла, бывшего когда-то берегом, и старался не замечать стекавшие по лицу капли пота. «Винтарь» лежал рядышком готовый к стрельбе, но воевать Матвеев не намеривался. Пока он просто наблюдал за тем, что происходило в трехстах метрах…

Прошагав почти километр по извилистому углублению, он заглядывал в многочисленные ответвления; в чудом сохранившиеся водоемы, соседствующие с пересохшим руслом; прислушивался, иногда поднимался по обрывистому склону и глазел по сторонам. Где-то в полях перекликались птицы, пахло тухлой водой, пылью и сухой травой; ветерок стих, настал дневной пик температуры… Не заметив ни единой души, не встретив ничего подозрительного, Палыч собирался повернуть к лагерю. «Сейчас самое время зеленого чайку испить и в тень — на боковую», — думалось ему. И вдруг резко согнулся — впереди русло делало несколько зигзагов и заканчивалось обширной котловиной. Цепкий взгляд выхватил белеющий средь котловины передок автомобиля и маячившую возле него фигуру человека.