Ветеран Цезаря - [33]
Окинув нас быстрым взором, женщина махнула лопаточкой куда-то в противоположном от входа направлении:
— Не пройдут ли господа в то помещение? Там не так чадно.
— Нет. Здесь веселее, — отказался я (потому что уж разглядел то, что мне было нужно: с десяток оборванцев, просолённых ветрами всех морей).
— На тебе и на твоём спутнике слишком дорогие плащи, — шепнула стряпуха. — Нынче у меня неподходящая для вас компания.
Я объяснил ей, тоже шёпотом, что врагов у меня здесь нет, денег со мною нет, а если кто захочет снять с меня плащ, я отдам без спора. Пока мы шептались, Валерий раздобыл кувшин вина и две кружки. Мы направились к дальнему концу стола, за которым пировала полупьяная компания и откуда, как нам показалось, несколько раз донеслось название моего родного города.
При нашем приближении пьяницы умолкли и недоброжелательно уставились на нас. Пошатнувшись, будто тоже уж совершил возлияние Вакху[50], я одной рукой ухватился за плечо верзилы разбойничьего вида, а другою хлопнул по столу:
— С-с-ставь с-сюда, дядя! Я с э-т-тим друж-жком выпью.
Верзила стряхнул мою руку с плеча:
— Какой я тебе дружок?!
— Совсем опьянел! — подхватил мою выдумку Валерий. — Не получишь больше ни одного глотка! Сколько раз предупреждал, чтобы не приставал к посторонним.
— Он… не по-посторонний… а з…зем-мляк, — бурчал я, продолжая разыгрывать пьяного, в то время как Валерий усаживал меня за стол не очень близко, но и не далеко от компании проходимцев, так, чтобы слышать, о чём они говорят.
Но, видимо, наше приличное платье было плохой рекомендацией: соседи перешли на приглушённый говор и, как мне показалось, собрались уходить. Чтобы привлечь их внимание, я громко стал упрекать Валерия в жадности: он-де жалеет денег на угощение земляка, а деньги-то ведь мои! Кто первый заметил, что умер наш сосед в гостинице? Кто придумал пошарить в его сундуке? Я! Значит, всё, что там нашли, моё! Я помахал полой своего плаща:
— Теперь нам н-не с-стыдно в Б-б-ббрун-дизии пок-каз-зать-ся. Диксип пп-прямо лопнет от зависти.
Зачем я помянул Диксипа, сам не знаю. А всю эту историю с умершим в гостинице я сочинил для того, чтобы верзила и его дружки посчитали нас такими же проходимцами, как и они. Моя выдумка достигла цели: верзила повернулся и воззрился на меня с откровенным интересом. Мы сделали вид, будто встревожены его вниманием, и, сблизив головы, зашептались. Верзила, захватив кружку с вином, передвинулся к нам поближе и без обиняков спросил:
— Что это вы болтали тут о Диксипе?
Валерий подозрительно прищурился:
— А ты что, соглядатай его?
Верзила угрожающе положил кулак на стол:
— Как ты меня назвал? Да Лувения в Брундизии каждый знает.
Почуяв, что напал на какой-то след, я от волнения забыл, что притворяюсь пьяным, и стал умолять их не ссориться, выяснить, об одном ли человеке мы говорим или нет. Верзила кивнул своим дружкам, и они окружили нас. На моё внезапное отрезвление никто не обратил внимания. Возможно, они подумали, что язык мой перестал заплетаться от страха.
— Ну выкладывай, о каком Диксипе ты говорил, — процедил тот, который назвался Лувением.
— О вольноотпущеннике, который ограбил своего патрона Сестия Гавия, — ответил я, делая ударение на слове «ограбил».
— А откуда ты это узнал? — продолжал допрос Лувений.
— От сына Гавия. Диксип его разорил, и он, умирая, рассказал нам свою историю и взял с меня клятву, что я за него отомщу.
Бродяги переглянулись. Верзила хрипло засмеялся:
— Ловко плетёшь! Только я брундизиец, и меня провести не так-то просто. В Брундизии всем известно, что сын Сестия Гавия утонул вместе с лодкой.
— Нет, не утонул, а попал к пиратам.
И я рассказал им «историю Луция» в том виде, в каком преподносил её гостям Волумния, умолчав только о казни разбойников.
— Занятно, — сказал Лувений. — Сына Сестия выкупил Цезарь? Хм… Он храбрый и щедрый патриций[51], это всем известно, и ты мог от кого-нибудь об этом слышать. А всё остальное присочинил… А не может быть, что Диксип подослал вас убить меня, как убили по его приказу Венузия? Чего ради должен я тебе верить? А?
Бродяги угрожающе смотрели на нас. По правде сказать, я испугался: ведь нас было двое против десяти. Благодаря урокам Ганы я, пожалуй, одного-двух и одолел бы… Но чем мог помочь мне Валерий, просидевший весь век над книгами?
В это время Валерий спокойно сказал:
— А ты поди на корабль, который час назад стал у причала. Нас там все знают. Спроси кормчего или первого встречного… Каждый тебе скажет, что мы плывём из Эфеса. Понял — из Эфеса? Значит, никак не могли сговориться с твоим Диксипом.
— Моим?! Да поглотит его тартар![52]
— А раз он не твой, так давай заключим против него союз и будем действовать сообща, — предложил Валерий.
Я наполнил кружки бродяг. Мой учитель попросил хозяйку принести ещё вина и еды на всю компанию. И началась мирная беседа.
— Я уж был в его доме, — начал бродяга. — Только не у него, а у неё, у жены.
— У Тертуллы?! — вскрикнул я.
— Удивляешься, почему я к ней пошёл? Пусть знает, кто убил её муженька. Да и с самим Диксипом иметь дело опасно. Венузий вот потребовал у него денег… заметь: честно заработанных! Ведь Венузий успел прыгнуть в лодку, привязанную за кормою, и обрезать верёвку, прежде чем люди на корабле сообразили, что тонут. Многие из тех, что потом вынырнули, умоляли взять их в лодку, но Венузий всех отталкивал, а Диксипа взял, потому что он кричал: «Со мной утонет миллион сестерций!» — и обещал за спасение половину. Их лодку разбило возле этого проклятого мыса Малей
В этой книге рассказывается о том, как мальчика Клеона и его собаку Льва пираты похитили с острова Сицилия и привезли в Италию. Это случилось как раз в те дни, когда Спартак и семьдесят его товарищей бежали из школы гладиаторов в Капуе. Множество приключений, полных лишений и опасностей, пришлось претерпеть Клеону-сицилийцу и его верному другу Льву, прежде чем они попали в лагерь восставших рабов, которыми руководил Спартак.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
После победы большевиков в гражданской войне вернулся в Финляндию, где возглавил подпольную борьбу финских коммунистов. В начале 1922 года лыжный отряд Антикайнена совершил 1100-километровый рейд по тылам белофиннов и белокарел, громя гарнизоны, штабы и перерубая коммуникации. Под руководством Тойво Антикайнена Коммунистическая партия Финляндии стала одной из крупнейших партий Финляндии. Коммунистическая пропаганда показала истинное лицо финских правителей, совершенно не заботящихся о своём народе, а лишь пытающихся выслужиться перед Великобританией.
993 год. На глазах юного Торстейна убивают его отца, а сам он попадает в рабство. Так начинается непростой путь будущего корабела и война. Волею судьбы он оказывается в гуще исторических событий, ведь власть в норвежских землях постепенно захватывает новый конунг, огнем и мечом насаждающий христианскую веру, стейну представится возможность увидеть как самого властителя, так и его противников, но в своем стремлении выжить любой ценой, найти старшего брата и отомстить за смерть отца он становится членом легендарного братства йомсвикингов, которых одни называли убийцами и разбойниками, а другие – благородными воинами со своим нерушимым кодексом чести.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.