Ветеран Армагеддона - [39]

Лютиков помалкивал. Он еще при жизни на примере своей жены крепко-накрепко усвоил, что с женщинами спорить бесполезно. Впрочем, большинство из читателей люди семейные или будут таковыми, а потому или уже испытали, или в недалеком будущем испытают все прелести общения с женщиной на собственном опыте. Не будем заниматься поучениями, однако заметим, что возражать женщине — все равно что спорить с начальством. Выгнать с работы, конечно, не выгонят, но наслушаешься в отношении своего ума и достоинств столько, что даже самому станет страшно, в зеркало будешь заглядываться — неужели это про меня?

Муза Нинель лениво перебирала записи в блокноте Лютикова.

— Повторяться начал, — строгим голосом учительницы младших классов сказала она. — Господи, Лютик, ну что тебя на воспоминания о земной жизни потянуло? Ты ведь понимаешь, на небе совсем другое требуется. Осанну слабо написать?

Она хихикнула.

— Да не хмурься ты, Лютик, знаю, что не хочешь так писать. Ну и правильно. Пиши как пишется. И без меня найдется, кому тебя учить… Лютик, не хмурься, я тебя давно уже простила!

Вот так — сначала тебя бьют по физиономии, а потом еще за это прощают.

Владимир Алексеевич посопел немного недовольно, но возражать не решился. Простила? И — слава Богу! Уж больно привлекательно муза Нинель сегодня выглядела.

Лютиков подсел поближе, делая вид, что внимательно вслушивается в замечания музы, потом ловкой рукой предпринял некоторые разведывательные движения. Муза Нинель сурово сдвинула брови, но ничего не сказала. Стало быть, действительно не сердилась.

— Сиди спокойно, — приказала муза Нинель. — Сейчас мы критические размышления о тебе читать будем. Я целую подборку принесла. И не лабунься, Лютик, я тебе не какая-нибудь старая крашеная мымра, которая мужиков своих в могилу сводила. Не лезь руками, все-таки серьезнее надо быть, я по твоим стихам скоро курсовую защищать буду! — сказала и пунцово покраснела, осознав, что неожиданно проговорилась.

Но Лютиков ее не слушал.

Нашел губами теплое ушко, покусал его нежно, а потом шепотом спросил:

— На ямб вдохновение навевать, это как — руками на себя или от себя?

— Лютик, не хулигань! — только и прошептала муза Нинель. Прошептала и обвила обеими руками шею своего поэта.

Нет, дорогие читатели, а что бы вы еще хотели? Давно известно, что любовь и вдохновение близки друг другу — более того, любовь невозможна без вдохновения. Если директор магазина трахается с продавщицей в подсобке, то есть ли в их действиях вдохновение? Черта с два — грубый секс в этих действиях и необходимость поступать так, ведь директор может заниматься сексом с продавщицей только в подсобке или в гостинице, потому что он уже женат. Состоятельных людей быстро окольцовывают. А вот если продавец или грузчик занимается по воле случая или прихоти небес тем же самым делом с директрисой, то это происходит в куда более благопристойных условиях у нее дома или хотя бы у знакомой директрисы, если та уже замужем. И тут уже ничего не попишешь, это закон подчиненности — директор может любить продавщицу хоть за прилавком, но директриса продавцу или грузчику может отдаваться только в пристойных условиях и желательно на накрахмаленных простынях. О какой любви может идти речь, а тем более о том, чтобы при этом рождалось вдохновение. Для чего оно? Ценники на товары переписывать? Грузчик директрисе ничего не может дать, но директор продавщице обязательно дает льготы. Иначе с чего бы продавщица ему дала? Тут уж не до любви, один голый расчет!

А вот поэт и его муза, это да. Тут без любви действительно нельзя. Потому что именно любовь рождает вдохновение. А вдохновение — вещь тонкая и хрупкая, как богемское стекло. Но любовь, под этими словами подпишется подавляющее большинство, в нашем мире встречается крайне редко. Если она случается, надо только радоваться за влюбленные души, им ведь сказочно повезло.

Нет, мы все, конечно, сочетаемся браком. А дальше все происходит, по крайней мере у большинства, по известному анекдоту, когда человек в ресторанной компании заказывает себе блюда, а потом начинает сомневаться в своем заказе и терзаться подозрениями, что было бы лучше, если бы он заказал себе то, что заказывали друзья.

Встретить человека, который ест семейное блюдо и не терзает себя сомнениями, — все равно что встретить счастливого человека.

Вот если хотите, Лютиков Владимир Алексеевич в своей загробной жизни был счастлив. Как там у Шекспира? «Умереть, забыться и видеть сны, быть может»? Что ни говорите, а гениев дураками назвать трудно. Они знали, о чем пишут. Автор с чужих слов знает, что любовь — не вздохи на скамейке, и потому готов засвидетельствовать это в любой аудитории.

Поэт, который эти строки написал, догадывался, конечно, что пишет.

Вы уже поняли, куда я так косноязычно клоню?

И, слава Богу, а то ведь найдутся такие, что ехидно спросят: а что это он имел в виду? И где любовная сцена между поэтом и его музой? Признаюсь, честно признаюсь, что я в описании любовных сцен не мастак, а желающие клубнички могу ее вдосталь почерпнуть, листая газету «СПИД-инфо» или соответствующие журнальчики, которыми ныне заполонены все газетные киоски. Но черт возьми! Я ведь не директор магазина, который занимается сексом с продавщицей в подсобном помещении! А читатель — не свободный от работы товаровед, который наблюдает за предосудительными действиями своего директора, нарушающего в подсобке сразу несколько заповедей!