Ветер западный - [8]
Не Господь этого не хочет, мог бы ответить я. Господь на мост не покушается. Нет, вся эта ярость исходит от мелких злобных речных духов. И, эх, если бы только она была права, если бы только Бог не мудрил чересчур со знамениями. Всю мою жизнь, вплоть до сегодняшнего утра, я напрасно желал получить от Него четкое указание, хотя бы одно. Пивную кружку я поставил обратно на пол.
— Может, Господь и подавал такого рода знамение, но мне об этом ничего не известно, — сказал я.
И почувствовал, как она отпрянула от решетки, выпрямилась:
— Он хочет, чтобы мы снесли остатки моста, разве вы не понимаете? Он не хочет, чтобы мы наживались, собирая плату за проезд со всех подряд, даже с бедняков. Он не хочет, чтобы мужчины погибали, возводя мост. Как те двое прошлым летом. — Она помолчала, прежде чем снова заговорить, — возможно, ей хотелось, чтобы я сказал что-нибудь о погибших. — Ведь как получается, сперва те двое, потом Томас Ньюман, который дал денег на мост, — и где они теперь? Сгинули, умерли и всеми забыты, словно их никогда и не было. А человек, найденный сегодня? Не знаю, кто он, но голову даю, он окажется из тех, кто помогал на строительстве или деньгами.
— Мужчины, умершие прошлым летом, не утонули, их скосила лихорадка.
— Потому что пили речную воду, так ведь? Том Ньюман оплачивал постройку моста, — опять напомнила она, словно это обстоятельство угрожало ей лично. Я услышал, как напряглась у нее челюсть, и увидел холодную голубизну ее немигающих глаз, когда она произнесла: — А муж мой помогал укладывать камень… он может быть следующим, отче.
Наши пальцы все еще соприкасались, но теперь я отнял ладонь.
— Тело, найденное сегодня, — не второй человек, — сказал я, — но все тот же — Ньюман. Томас Ньюман и никто другой. За три дня его снесло лишь на милю вниз по течению. Нет второго человека. Нет никаких знамений от Господа. Впрочем, одно знамение имеется, но не то, о каком ты думаешь. Его рубаху нашли в камышах, священном месте. И сейчас он в руках Божьих — Господь позаботился о нем.
Она не ответила, пальцы ее соскользнули с решетки. И она всхлипнула.
— Пустое суеверие думать, будто Бог наказывает нас. По-твоему, Ему ненавистны мосты? Неужто ты не слыхала о больших мостах в Риме или… в Вэйде?[6] Там возвели мост, и городок стал как новенький. — Я умолк: других примеров я не знал.
Тишина; такую, помнится, я слышал под водой. И она заливала мне уши. От этой женщины меня отделяла дубовая доска толщиной в ладонь, и тем не менее я слышал, как прядь волос щекочет ей щеку, а мне казалось, будто метлой по двору проходятся.
— Он в руках Божьих, — шепнула она. Затем шепотом погромче и порезче: — А мы, отче?
— Мы тоже.
— Правда?
— Ты боишься Бога?
Молчание.
— Тебе надлежит бояться лишь того, что не есть Бог.
Она шмыгнула носом:
— Выходит, второго утопленника сегодня не было?
— Не было второго.
Протяжный выдох. Я бы попросил ее прочесть Creed, Paternoster, Ave Maria[7], но я давно убедился в том, что она знает их наизусть, так что какой смысл, да и очень скоро к исповедальне выстроится очередь.
— Тебе есть в чем покаяться?
Она покачала головой:
— Я же вчера приходила.
Верно, приходила и призналась, что съела последнюю ложку меда, не поделившись с мужем; я не замедлил отпустить ей этот грех.
— Ты сказала, что по дороге сюда услыхала про утопленника…
— Но мне не в чем каяться, отче, просто… в последнее время я совсем потерялась. И только хотела, чтобы вы меня утешили. Все так непонятно кругом, и мне нездоровится. Может, это из-за него.
И я представил, как она поглаживает белой ладошкой свой живот.
— Ты утешилась? — спросил я.
— Да. Спасибо, отче.
— Тогда на этом всё?
— Пожалуй.
Боковым зрением я почти разглядел, как ее алебастровые пальцы торопливо чертят крест в воздухе. С колен поднималась она медленно, с усилием, а потом выпуклая округлость ее обремененной утробы заполнила собой решетчатое оконце — явилась, будто планета, что с натужным гулом катится по небу.
Страсть
День прибавлялся с каждым мгновением. Сердце мое стукнуло, затем опять, и я подумал: “Настанет день, когда сердце мое стукнет, а следующего удара уже не будет. И что тогда уготовано мне?” Свет помутнел, превратив зернистый камень в тоскливую серо-желтую шероховатость, похожую на неваляное сукно. Я забыл поесть и успел оголодать.
Беда в том, что прихожане мои суеверны, и такими они были всегда. Они живут в непрестанном ожидании кар Господних и во всем усматривают угрозу, поскольку Бог в их понимании непредсказуем. Воля Его слишком часто вгоняет их в дрожь. Это по Его приказу разбушевалась река, полагают они. Он загубил того-то и того-то, потому что они повели себя так-то и так-то. Бог нашлет на них оборотней из северных лесов, и те пожрут их детей, а еще Он умножит число морских чудищ, что плавают в океанах, где другого берега никогда не видно.
Я твержу им: нет, нет, не этого надо страшиться, ваши суеверия отжили свой век. Ныне мы знаем, что не существует ни оборотней, ни огромных морских чудищ, это всё детские сказки. Существуют лишь духи — зловредные духи; как и мы, они живут на Божьей земле, но они не творения Божьи. И это не тайна за семью печатями — люди куда более проницательные, чем я, сумели распознать природу этих тварей. Духи обитают на земле для того, чтобы испытать нас на крепость; когда что-нибудь умирает и начинает гнить, гниющая материя, которой нет места на небесах, испускает дурно пахнущее облако малюсеньких частиц — это и есть духи, что насылают на нас болезни разные, калеча наши тела и судьбы. Частички эти очень мелкие, бесцветные, их трудно заметить, они вроде крапинок и бликов, мелькающих в воздухе или в воде, но сумей мы поймать их и разглядеть, то увидели бы, какие они черные, шустрые, изворотливые и блестящие, одна частичка никому не навредит, но в несметном числе они становятся пагубой.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».