Ветер забытых дорог - [23]
Вот Ярвенна Созидательница. По преданию, когда возводился Даргород, небожительница явилась и благословила первый камень в основании крепостной стены. Ярвенна на этом образе простирает руки в сторону строителей и тогдашнего молодого князя.
Созидательнице молились при закладке новых зданий, а женщины - и просто так, чтобы она помогла обустроить дом.
Ярвенна Наставница со свитком в левой руке. Ярвенна Целительница над ложем больного. Гойдемир улыбнулся: на этом образе Ярвенна особенно напоминала ему мать. Ему иногда так и казалось, что он смотрит на изображение молодой Ладиславы. Выражение лица - милое, ласковое, спокойное. Но в широко открытых серых глазах - мудрая твердость. Голова ее непокрыта, и гладко зачесанные назад распущенные ниже плеч светлые волосы переливаются в сиянии, которое излучает небесная вестница. «Славься, даргородская хозяйка», - поклонился образам Гойдемир и сел на лавку за стол, открыл книгу…
Княгиня вошла в покой - прямая, в синем платье до полу. Лицо ее начало увядать, появились морщины, темно-серые глаза с каждым годом казались все больше, а щеки впадали; в светлых волосах, заплетенных в косу, поблескивала седина. Тонкий серебряный обруч украшал голову. Ладиславе сказали, что пришел Гойдемир.
Гойдемира князь, словно в уступку за старшего сына, оставил матери. Однажды, навещая жену, он даже сказал об этом вслух. «Смотри, Ладислава, - произнес князь Войсвет. - Младший - бездельник, от рук отбился, ни на какое дело не годен. Пока гуляет и бьется на кулаках, я его не трону. Но будет что хуже - смотри!» Сердце Ладиславы сжалось от тревоги, но она ответила твердо: «Оставь его в покое. Веледар все дальше уходит от меня, ты готовишь его быть тебе сменой - а второго моего сына не трогай. Он вашим делам не мешает».
Когда в покой вошла мать, Гойдемир встал, но она сейчас же усадила его на лавку.
– Вот яблок поешь, а сейчас прикажу подать пирогов.
Но Гойдемир удержал ее, взяв обе ее руки:
– Подожди… Ты что-то побледнела, нет, матушка? Много сидишь над книгами и над рукодельем. Давай уж пойдем с тобой в сад гулять. Я теперь нескоро из дома отлучусь. Совесть заела. Как подумаю, что ты тут одна… Хочешь, матушка, я тебе перепелку поймаю? Сколько их в поле возле старого ветряка!
Княгиня засмеялась, прижала к груди голову сына.
– Пусть бегает перепелка в траве, не тронь ее, даргородский сокол.
– Ладно, - сказал Гойдемир, не отстраняясь. - А что мне делать? Не знаю… Так бы хоть перепелку ловил… Нет мне места в Даргороде, матушка. Только бездельничать, да пить, да верхом скакать. Или в воеводы метить после брата, когда он сам княжить будет. Так уж лучше по мне быть дураком безобидным, чем с отцом и с Веледаром гнести народ и укреплять под собой престол.
Княгиня молча гладила волосы сына, не отпуская его от себя.
– Да, не надо тебе быть с ними… Ты прав, лучше безобидным…
Гойдемир тяжело вздохнул, но вдруг тихо хмыкнул, высвободился из рук матери:
– Выходит, я тебе жаловаться пришел? Ну, нет. Пойдем в сад, матушка? Дай яблоко.
Княгиня подошла к блюду с яблоками, переложила несколько, выбирая лучшее. Оно было бледно-желтым, точно налитое медом под кожурой. Мать подала яблоко Гойдемиру. Чудилось, от спелости оно даже чуть светится изнутри. Когда Гойдемир взял яблоко в руку, на его широкую ладонь лег будто бы лег слабый золотистый блик.
Вскоре князь Войсвет ополчился и против народной веры. На этот раз князь начал с собственной семьи.
– Вот что, - сказал он жене, придя на женскую половину. - Сама ты с детства веруешь, как простолюдинка, и Гойдемира приучила.
Ладислава удивленно подняла на мужа настороженные большие глаза:
– Никогда ты плохого о моей вере не говорил. Что-то новое у тебя на уме?
– Чьими образами у тебя все стены завешены?
– Так и сам знаешь чьими, - пожала плечами Ладислава. - Даргородской хозяйки, Ярвенны.
– Вот потому и говорят о нас в мире, что мы - дикари, не Творцу, а простой его вестнице поклоняемся, - сказал Войсвет. - Небожительница Ярвенна пусть славится, только у нас ради нее Вседержителя забыли. Чуть что: оборони, хозяйка, защити, хозяйка! Про Творца только по особым праздникам вспоминают. Получается, у нас не единый бог, а мы себе новую богиню-женщину сделали. И ты ей все кланяешься, как деревенская баба, и сын за тобой!
– И так держишь меня взаперти, хоть веру мою оставь в покое! - не стерпела княгиня. - Да и народа веру лучше не трогай, Войсвет. Не иди с народом на разрыв, - вырвалось у нее.
– Ты понимаешь, что говоришь? - сурово нахмурился Войсвет. - Я бьюсь за то, чтобы даргородские князья отныне правили державой по собственной совести и без страха, а ты меня учишь с чернью считаться!
Настроенный искоренить суеверие, князь Войсвет приказал строго ограничить почитание Ярвенны и запретил справлять народные праздники, связанные с ее именем, но возникшие как земледельческие или семейные обряды.
Гойдемир, по-прежнему часто бывавший в Лесной Чаше и окрестных деревнях, слыхал, что кое-где княжеская дружина разгоняла игрища в честь Ярвенны, и князя Войсвета в ту пору, несмотря на поддержку церкви, впервые стали называть нечестивцем. Осенью, когда стоячая вода уже начинает покрываться паутиной льда, началась смута.
Обитаемый мир велик – и нет в нем конца войнам.Бьются меж собою рыцари королевства Запада, кочевники-степняки – воины царств и княжеств жаркого Востока, ратники градов Севера, герои городов-государств Юга…Они не сходны НИ В ЧЕМ – и считают друг друга безжалостными чудовищами.Но ныне все народы Обитаемого мира затаились в ожидании – ибо настало время сбыться древнему пророчеству.Скоро, очень скоро придет из земель Севера Богоборец, что помешает Творцу уничтожить людей, соберет неодолимую рать и через черное Подземелье пройдет к Небесному престолу.И все приметы указывают на то, что долгожданный Богоборец – бывший дружинник даргородского князя Яромир, могучий воин, которого спасла от верной гибели Вестница Всевышнего – прекрасная жрица Девона.Однако Яромир давно уже отрекся от жребия меченосца – и заставить его принять предназначенное будет непросто…
К началу сюжета судьба Феликса уже сломана. Не так давно он был осужден за совершение особо тяжкого преступления, лишь арест настоящего убийцы вернул Феликсу свободу. Однако, выйдя из тюрьмы, герой получает новый удар: он смертельно болен. Феликс продает московскую квартиру, покупает автомобиль и направляется в Петрозаводск. На трассе машина глохнет… И оставшийся год жизни Феликсу предстоит потратить на борьбу с Изобретателем Чудовищ.
Обитаемый мир велик — и нет в нем конца войнам.Бьются меж собою рыцари королевства Запада, кочевники-степняки — воины царств и княжеств жаркого Востока, ратники градов Севера, герои городов-государств Юга…Они не сходны ни в чем — и считают друг друга безжалостными чудовищами.Но однажды всевластная судьба свела меж собою пятерых — выходцев из разных концов Обитаемого мира…Берест из Даргорода — витязь, бежавший из плена, и его лучший друг — воин с Востока Хассем. Пpeкрacнaя фейри из лесов Запада, которую Берест прозвал Ирицей, нищая сирота с Юга Иллесия — и циничный наемник Зоран, вообще не имеющий родины.Им предстоит пройти мир из конца в конец и сразиться с людьми, монстрами и богами — ибо только победив, обретут они обещанное Пристанище…
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Социально-философский роман, антиутопия, последний в цикле про Обитаемый мир.