Ветер военных лет - [12]

Поднявшись на трибуну, я окинул взглядом зал. В нем собрался цвет советского спорта.

— Товарищи! — Дальше я не мог продолжать от перехватившего горло волнения. Это были действительно мои товарищи по спорту, по оружию, по великой борьбе за свободу советского народа. Наконец я заговорил, глядя в зал.

Мелькали знакомые лица. Ленинградский гимнаст Олег Бормоткин, заслуженный мастер спорта. Прославленный легкоатлет Галина Турова. Еще и еще давние и недавние знакомые. Подавляющее большинство в военной форме, от солдата до генерала. Узнал только приехавшего с фронта бегуна на длинные и средние дистанции майора Николая Копылова. Загорелое до черноты, утомленное лицо, упрямый подбородок. И позже, услышав, что Николаю Копылову, командиру танковой бригады, присвоено звание Героя Советского Союза, я сразу представил его таким, каким он был там, в Колонном зале.

Один за другим поднимались спортсмены на трибуну. Они рассказывали о бесстрашии и мужестве своих товарищей, о своей готовности биться с оккупантами до последней капли крови.

Митинг подходил к концу, когда на трибуну взошла высокая статная девушка. Долго, внимательно всматривалась она в ряды участников митинга, словно искала кого-то. Негромко, но отчетливо звучали слова, произносимые с легким, почти неуловимым грузинским акцентом. Это приехала с Кавказа знаменитая метательщица Нина Думбадзе, незадолго до этого установившая новый рекорд СССР.

Абсолютный чемпион СССР, чемпион Европы по французской борьбе Иоганнес Коткас говорил на родном эстонском языке. Однако по жестам и выражению лица было нетрудно догадаться, о чем он говорил.

— Слово имеет, — объявил Николай Королев, — партизан, студент Государственного центрального института физической культуры товарищ Борис.

Фамилия не была названа. Это значит, что товарищ Борис должен выполнить еще не одно задание командования в тылу противника. Быть может, уже сегодня, прямо с митинга, он отправится на аэродром для того, чтобы совершить подвиг. Среднего роста, очень загорелый, с горячими узко прорезанными глазами, бесстрашный партизан (как я узнал позже, это был Борис Галушкин), заслуживший высокое звание Героя Советского Союза, он говорил, заметно волнуясь.

По-разному и о разном говорили эти приехавшие с разных фронтов люди. И все-таки они говорили об одном и том же: словами и без слов клялись они быть верными сынами Родины, отдать все силы борьбе с врагом и победить…

В конце августа 1942 года наша дивизия отправилась на фронт, под Сталинград.

Глава вторая Выстояли и победили

Дивизия разгружалась прямо в степи, в нескольких десятках километров от Камышина. Дальше предстояло ночными переходами двигаться к Сталинграду.

Не буду останавливаться на том, как серьезно, чтобы не сказать трагично, было в 1942 году положение Сталинграда. Об этом достаточно подробно написано во многих книгах. Напомню только, что 12 июля 1942 года был образован Сталинградский фронт, войска которого предпринимали титанические усилия, стремясь любой ценой преградить фашистам путь к Волге. И все-таки к исходу 23 августа 14-й танковый корпус группы армий «Б» вышел к Волге в районе Ерзовки.

С этого дня Сталинград стал подвергаться таким неслыханно жестоким массированным налетам немецкой авиации, что целые районы огромного города превратились в чудовищные груды развалин. Войска Сталинградского фронта не только сдерживали грозный натиск противника, но и непрерывно контратаковали, естественно, неся при этом значительные потери.

Мы форсированно двигались к Сталинграду, чтобы в районе севернее Ерзовки сменить одну из дивизий, истерзанную непрерывными боями.

Чтобы избежать бомбежек, шли преимущественно ночами. Степь дышала сухим, опаляющим жаром. Темнота была такой тяжелой и плотной, что хотелось раздвигать ее руками, чтобы облегчить продвижение. В график не укладывались. Часто рассвет, не приносивший обычной предутренней прохлады, заставал нас на марше. Иногда вообще шли большую часть дня.

Дневные переходы, естественно, привлекали внимание вражеской авиации. Брюхатые Ю-88 и Ю-87 деловито вываливали на колонну свой смертоносный груз и, тяжело развернувшись, отправлялись за новой порцией бомб.

Мы отбивались. Иногда зенитчикам удавалось подбить самолет. Он вспыхивал и устремлялся к земле, оставляя за собой клубящийся хвост черного дыма.

— Воздух! Воздух! — то и дело раздавалась команда, и колонна, теряя свои четкие очертания, расплывалась по выжженной степи.

Сухую, горячую землю покрывала паутина глубоких трещин. Из них тоже поднимался палящий жар. Казалось, эти трещины ведут непосредственно в самое чрево земли, клокочущее морем огня.

И снова колонна движется по степи, окутанная, словно одеялом, горячей сухой пылью. Снова жара, жажда, бомбежки и километры опаленной войной и солнцем земли. Мы идем на защиту Сталинграда.

К линии фронта дивизия прибыла в ночь на 4 сентября. Соединение, которое нам было приказано сменить, снялось тихо и растаяло в ночной темноте, оставив в землянках и траншейках едва заметные следы своего пребывания: забытый кем-то из бойцов котелок, пожелтевший окурок самокрутки, сплющенный вверху стакан артиллерийского снаряда, которыми на фронте пользовались для изготовления коптилок.