Ветер в ночи - [12]

Ужин шел полным ходом. Большой зал был заполнен Хранителями в одежде цветов всех орденов и даже некоторыми посвященными. Многочисленные длинные столы, скамьи и табуреты были заняты хаотичным образом, но по большей части ужин шёл организованно и без суеты. Хранители — от посвященных до мастеров — брали еду со столов подачи, мыли руки и спокойно ужинали. Сегодня вечером в воздухе витал сильный аромат тушеной баранины.

Тень заскулила, и капля слюны упала на пол с ее челюстей.

«Ужин…»

Винн проигнорировала это, разыскивая глазами Николаса, хотя не увидела его ни за одним из столов. Ее пристальный взгляд скользнул к стулу у огромного очага: он был там, хотя и не ел. Он просто сидел и смотрел в огонь.

Юный, высокий голос повысился над гулом разговоров:

— Тень! Я могу принести тебе ужин!

Кайн привстала на скамье среди маленькой группки сплетничающих посвященных в коричневых, как и у нее, одеждах. Винн услышала низкое, ворчливое рычание Тени, и чуть не упала, когда собака, попятившись, врезалась ей в ноги.

— Ох, прекрати! — прошипела она.

«Винн… Тень… сестры… стая… Винн… не… моя… мать…»

Глядя вниз на плотно прижатые к голове уши Тени, Винн ответила:

— О, спасибо, Кайн. Это было бы весьма кстати.

Кайн попыталась выбраться из-за стола и чуть не угодила локтём в тарелку своего соседа.

Голова Тени тут же повернулась к Винн, ее широко раскрытые кристально-голубые глаза посмотрели в лицо девушки. Прежде чем собака успела оскалиться, к ним подбежала Кайн. Винн снова чуть не упала, поскольку теперь её чуть не сбил с ног двойной вес.

— Пойдём, Тень, — почти прокричала Кайн, обвив руками шею собаки. — А позже тебя надо будет хорошенько расчесать.

Глаза Тени сузились, её взгляд метал молнии в Винн.

Винн же лишь чуть поджала губы, стараясь не улыбнуться.

Тень, низко опустив голову, уходила прочь вместе с девочкой, теперь держащей её за загривок. Но Винн уже смотрела на Николаса. Когда она направилась через зал и была только на полпути к очагу, Николас поднял голову и увидел ее. Его глаза неотрывно следили за ней, будто то, как она идёт через зал, было каким-то удивительным зрелищем, которое потрясло его до глубины души.

Он носил серые одежды катологиста, как и она до недавнего времени. По её прикидкам, ему было приблизительно девятнадцать. Он был среднего роста и очень худым, но вечно сутулился, что заставляло его выглядеть ниже. Его прямые каштановые волосы всегда наполовину скрывали его лицо. Что ещё хуже, его волосы больше не были полностью каштановыми.

В прошлом году Николас пережил нападение призрака по имени Сау’илахк, и в результате его волосы остались прорезаны белыми полосами седины.

Винн задалась вопросом: что же такое в его прошлом постоянно беспокоит его? Взяв пустующий табурет от соседнего стола, она попыталась улыбнуться:

— Я могу сесть?

Он кивнул, но все еще выглядел удивленным. Они выказывали друг другу доброту и взаимопомощь в прошлом, но она редко искала его — и конечно они никогда не болтали просто так. Его взгляд кратко задержался на ее новой тёмно-синей одежде, но, как и Хевис, он казался растерянным.

Винн решила сразу перейти к делу:

— Премин Хевис сказала мне, что тебя вызывают домой.

Николас вздрогнул и отвел взгляд к огню. Она просто ждала, чтобы не спугнуть его, и когда он оглянулся назад, его глаза показались ей застывшими и огорченными. Если он хотел выговориться, то мог бы сделать это сейчас, поскольку у него больше никого не было, кроме неё.

— Мой отец болен, — тихо сказал Николас.

— Ничего серьезного, я надеюсь?

— Нет… я не знаю. Он стареет… и нуждается в моей помощи.

Голос Николаса был настолько тихим, что Винн пришлось наклониться вперёд, чтобы расслышать его.

— Я не хочу ехать, — продолжил он, снова отводя взгляд. — Отец говорит, что дома не всё хорошо. Молодой герцог в детстве был моим другом и… и я обязан ему… очень.

В его последних словах было что-то явно недосказанное.

— Отец говорит, что герцог ведет себя странно, что ему тоже нехорошо, и что я должен приехать и остаться там на некоторое время.

Запутанная, Винн не была уверена, что ещё спросить. Она не должна упоминать ничего, что премин Хевис сказала ей о содержании второго письма. Возможно, она не должна упоминать про второе письмо вообще. Стареющий отец Николаса сказал, что плохо себя чувствует, и все же попросил странные тексты, некоторые из которых ему могла выдать только Хевис. Он попросил, чтобы сын вернулся домой, но этот запрос не был вызван болезнью.

Было слишком много намёков и недосказанностей, но больше всего в словах Николаса Винн показалось странным другое.

— Ты не хочешь ехать? — спросила она. — Даже чтобы просто навестить домашних?

— Нет, — ответил он, его голос был таким же безжизненным, как и его глаза. — Я приехал сюда и должен был здесь оставаться. Отец принял мое решение, хотя я был немного староват для начала обучения в Гильдии. Он обещал, что я могу остаться здесь навсегда, если захочу. А теперь он нарушил свое обещание, вызвав меня домой… и я не могу отказаться.

Винн мало что поняла, у нее скопилось много вопросов, включая то, почему Николас так очевидно не хочет возвращаться домой. Она также боялась, что он может замкнуться еще больше, если она из-за своего невежества спросит что-то не то.