Ветер в лицо - [10]

— Что с тобой? — Бросилась к нему Валентина.

— Ничего. Я не могу больше пить.

— Э-э, нехорошо, голуб сизый... Нехорошо. Как же это понимать? — Хмурился Гордый.

— Папа, не надо заставлять... Может, действительно ему не идет вино.

Валентина подошла к Федору, взяла его за руку у самого плеча. Она не замечала, чтобы Федор в этот вечер много пил. И вообще его нельзя было в этом винить. Что же с ним произошло?..

Наконец Федор поднял голову и грустно спросил:

— Валя, когда я усыновлю Олега?

Федор сам не знал, почему он поставил Валентине этот неуместный вопрос. Сказал он механически, поймав в своей памяти одну из старых мыслей, которые его всегда волновали.

— Ну, что ты, Федя?.. В другой раз поговорим об этом.

Теперь уже Валентина была совсем удивлена. Возможно, он действительно больше выпил, чем мог, а она, поддавшись общему веселому настроению, этого не заметила?

— Но Валентина Георгиевна носит ваше имя, Георгий Кузьмич, — сказал Солод, чтобы как-то оправдать Федора.

— Видишь, Иван, — сказал Кузьмич, — я даже не знал имени Валюшиного отца. А с Олегом иначе. Возможно, для него будет гордостью носить имя родного отца, который погиб смертью храбрых. Разве это для тебя обидно, Федор?

— Нет, здесь что-то не то... На работе не в порядке? — Заглядывая в глаза Федору, спрашивала Валентина.

— Позвольте мне отдохнуть... Я очень плохо себя чувствую.

Федор, шатаясь, вышел из-за стола. Когда он проходил мимо Солода, тот недовольно буркнул:

— Что ты действительно раскис?..

Валентина отвела Федора в спальню, сбила подушки, помогла ему раздеться. Как только она касалась его тела, Федор вздрагивал, словно его пекли горячим железом. Ему казалось, что ее руки прикасались к ранам в его душе, ощупывали его совесть и находили в ней те незаживающие язвы, которые Федору мешали жить. Ему было стыдно перед этими милыми, нежными руками. Как он мог забыть о своем преступлении, совершенном там, на вокзале?

Восемь лет он прожил счастливо. Сердце говорило, совесть спала. Это неожиданное письмо ее разбудило. И теперь заговорили вместе, споря между собой, — сердце и совесть. Почему Солод не скрыл от него и это письмо?.. Он единственный человек, который знает правду о Федоре Голубенко. Рассказать обо всем Валентине? Рассказать и избавиться от этого бремени? Как она отнесется к нему, когда узнает обо всем?.. Сомнений не было — Валентина уйдет от него в тот же день. Нет, он не может ее никому отдать. В конце концов, разве она не счастлива с ним?.. Вот она склоняется над своим Федором, такая отзывчивая, сердечная, заботливая. И может, она его не только уважает как своего ближайшего друга, но даже немного любит?.. Федор потянулся к Валентине, крепко обхватил ее руками, притянул к себе на грудь, до половины покрытую одеялом.

— Валя!.. Кровь моя, дыхание мое!.. Никому, никому тебя не отдам.

— Но меня никто и не захочет взять, — попыталась шутить Валентина, не вырываясь из его объятий. — Успокойся. Поспи немного. Мне надо с гостями попрощаться.

Но Федор не выпускал ее из своих рук.

— Какие гости?.. Все домашние, свои. Я прошу тебя — побудь со мной. Я не могу тебя сейчас отпустить. Кажется, отпущу — и больше ты не придешь.

— Да что это с тобой?

Валентина положила ладонь ему на лоб. Голова у Федора горела, как в лихорадке. Дыхание его было необыкновенно горячим.

— Ну, хорошо. Я не пойду.

5

Вера и Лиза Миронова были близнецами. Когда они одевались в одинаковые платья, их нельзя было различить. Даже небольшие родинки у одной и у другой на левой щеке. Несколько лет назад, когда Вера вернулась от тети Даши, что брала ее на воспитание еще в детстве, они сами радовались этому, морочили головы ребятам! Лиза приходила на свидание к Вериным, а Вера — к Лизиным.

Но с некоторых пор они не мирились. После смерти матери Вера и Лиза даже дом поделили на две половины и теперь иногда встречались только в тесном коридорчике, который пока оставался общим.

Раздел имущества и дома состоялся по инициативе Веры. Первый серьезный конфликт между ними возник тогда, когда Лиза подала заявление на курсы шоферов. Сестра никак не соглашалась с тем, что красивая, белолицая Лиза скоро должна стать шофером. Она доказывала, что водительское дело — не для женщин, а если и для женщин, то для таких, которые не имеют надежды выйти замуж. Лиза не послушалась Веры, окончила курсы, получила грузовую автомашину и уже два года работала в заводской автоколонне. Сначала было нелегко — водительская братия смеялась над ней, пыталась подстроить подвох, чтобы потом посмеяться всем вместе. Но вскоре Лиза доказала, что смеяться над ней без отплаты нельзя. Когда у одного водителя, который больше всего смеялся над Лизой, заело что-то в моторе, она подошла к машине, осмотрела ее, достала из кармана комбинезона серебряную монету.

— Ты что, подкупить мою бандуру хочешь? — Насмешливо спросил шофер.

— И подкуплю, — сердито сказала Лиза.

Она склонилась над мотором, поколдовала со своей монетой, натерла серебром какие-то контакты, что-то продула.

— Заводи!

Шофер нажал на стартер, и машина заворковала, что голубка.

— Молодец, Лиза! — Кричали ей из углов гаража. — Не будет хвастать.