Ветер с севера - [15]
Серебристый мех лисы сполз с ее обнаженного гладкого плеча, перетянутого жгутом после ранения. Толстые косы на груди поднимались и опускались при дыхании, на полных губах сияла таинственная полуулыбка. Ролло, зачарованный ее красотой, подумал, что даже сами небесные дочери Одина не так хороши, как его жена. А может, Лебяжьебелая и есть та валькирия, которая укажет ему путь?
– Ты права, Снэфрид, ты мудрая женщина, и я последую твоему совету, – хрипло сказал он и, резко притянув ее к себе, впился поцелуем в улыбающийся рот.
Знала бы Белая Ведьма, какую ошибку совершила в тот час!
Ибо ласковое море, в которое они вошли, двигаясь на юг вдоль берегов континента, вскоре потемнело, как и небо над ним. Сильный северный ветер отгонял суда к предательским мелям у фризских берегов, а позднее, когда они уже входили в пролив англов, он превратился в настоящий ураган. Море шипело и пенилось, огромные волны строем шли на драккар, смывая людей и ломая снасти. Каким-то чудом оба корабля еще держались вместе, перекликаясь звуками рога, но Ролло опасался, что очередная волна погубит или разъединит их, а на втором драккаре находился его брат. И ярл велел взять курс на юг, к ближайшему берегу.
Море продолжало бурлить и пениться даже в небольшой бухте, где они укрылись от бури. Измученные битвой с ветром и дочерьми Эгира, они высадились на берег среди песчаных дюн, за которыми виднелись безлюдные, уходящие к горизонту пространства с зарослями ивняка и колючих кустарников, карабкающихся на холмы.
– Что это за земля? – спросил Ролло у Ингольфа Всезнайки.
И старый морской волк, сверкнув зубами, указал на небольшой каменный крест на холме:
– Смотри, Ролло. Эти кресты много лет назад поставлены императором франков Карлом Великим, дабы охранять эту землю от северных героев. Но наши боги оказались сильнее их крестов, и здесь викингам всегда сопутствовала удача. Разве ты не видел подобных крестов на берегах фризов и на Рейне? А эти… О, Ролло сын Ролло, наконец-то ты ступил на землю, которая так долго тебя ждала!
– Нет! – почти закричала Снэфрид, и Ролло вздрогнул, ибо никогда не слышал, чтобы его жена повышала голос вне битвы. Сейчас же он прозвучал резко и визгливо.
– Нет! – снова повторила она, но уже тише, и умоляюще взглянула на мужа. – Уплывем отсюда, Рольв. Ради нашей любви, ради всех богов Асгарда уплывем!
Показалось ему или нет, но в глазах Снэфрид сверкнули слезы. Раньше этого никогда не бывало.
– О, Снэфрид…
– Прикуси язык, белая сука, – внезапно вспылил Ингольф. – Разве не ты советовала нам довериться судьбе? Теперь же ты визжишь, словно знаешь, что твои колдовские чары здесь бессильны. Долго же ты водила нас всех за нос! Но не тебе, волчья наездница,[60] идти против воли богов. Клянусь молотом Тора, будь по-моему, тебя бы давно забили каменьями как колдунью, надев притом мешок на голову, чтобы ты, проклятая, никого не сглазила!
Стычки между Ингольфом и женой ярла случались и раньше, но обычно Снэфрид держалась с таким ледяным достоинством, что кипятящийся старик Ингольф, как правило, сам превращался в мишень для насмешек. Теперь же в женщину словно вселился злой дух. Она вцепилась в бороду Ингольфа и рванула ее с такой неожиданной силой, что старый викинг мешком повалился ей в ноги. Но в следующий миг он сам опрокинул ее затрещиной, и вскоре они покатились по земле под громовой хохот викингов. Если бы Ролло и Бьерн не растащили их, оба схватились бы за оружие.
– Чтоб тебя сожрали немочи и хвори! – проклинала, вырываясь из рук Ролло, Снэфрид. – Чтоб ты мочился кровью и до конца жизни валялся среди прокаженных! Чтоб ты умер от руки ребенка или женщины!
Пощечина Ролло свалила Снэфрид на песок.
– Успокойся! Опомнись, Снэфрид! Ведь уже завтра ты будешь жалеть о том, что натворила сегодня. Ты ведешь себя, как женщина раба. Будь же разумна и пойми, что мы не можем выйти сейчас в море. И это неотвратимо, как судьба.
– Судьба… – тихо повторила Снэфрид. Ветер бросил ей на лицо волосы, и Ролло не видел бешеной злобы, исказившей ее черты.
Ролло молча пожал плечами и отправился взглянуть, прочно ли закреплены у берега драккары. Ингольф уже хмуро раскладывал у костра провизию и глотал, чтобы успокоиться, из меха вино, которое и в самом деле всегда предпочитал пиву. Весельчак Бьерн посмеивался:
– Не знаю, что это за земли, но здесь, похоже, весело.
И тут же принялся сочинять вису о битве девы и старого кормчего. Однако Ролло велел ему заткнуться. Он молча поглядывал то на сидевшего у костра с ободранным лицом Ингольфа, то в сторону дюн, куда удалилась разгневанная Снэфрид. Оба они были дороги ему, и он глубоко сожалел, что и жена, и старый друг выказали себя такими глупцами.
Он немного отвлекся, когда двое викингов притащили к костру обнаруженного неподалеку отшельника-христианина. Тот был перепуган, воздевал к небу руки и что-то без умолку лопотал. Молитвы, как понял Ролло, имевший опыт общения с христианами. Но старый отшельник вдруг замер, когда Ролло появился перед ним при свете костра во весь свой исполинский рост, а потом вдруг назвал его по имени.
